Василий Костовинский - Под небом Лузитании. От пришествия до полуночи

– Но ведь он же брат Юлии и должен о ней заботиться, – заунывно стенал Степан. – Ему видно вовсе не всё равно, что скажут о ней соседи.

– Но ты хоть что-то запомнил из всего того, что кричал бородатый? – не унимался Володя.

– Чаще всего он повторял слово «дынейру», – расстроено буркнул Степан.

Мне показалось, что Володю-каховчанина сейчас хватит удар. Он, как подкошенный, свалился на пол и начал кататься, истерически хохоча, хватаясь руками за живот и суча ногами по пыльному, выцветшему ковру. Приступы дикого смеха сменялись какими-то нечленораздельными звуками, шипением и бульканьем, так что я стал серьезно опасаться за его психическое и физическое состояние. Конечно, если б Степан не был так занят своей собственной трагической судьбой, то может быть, и он обратил бы внимание на судороги и конвульсии своего соседа. Но личное несчастье всецело завладело его душой. И что ему было до того, что кто-то корчится в эпилептическом припадке у его не в меру благоухающих потных ног.

Степан, очевидно, был в плену того мифа, усердно раздуваемого турагентствами, что стоит вам только ступить на португальскую землю и пообщаться с аборигенами, как через месяц-другой вы с легкостью заговорите на кристально-чистом языке Камоэнса, легендарного творца и созидателя эпических «Лузиад». Поэтому Степан считал излишним учить португальский язык и даже не купил дешевого разговорника, всецело полагаясь на скудные знания своих случайных товарищей.

– Динейру – это деньги! Это то, ради чего ты сюда приехал! – наконец, выдавил из себя между приступами хохота Володя.

– Ты что этим хочешь сказать?! – вдруг грозно и воинственно нахмурился возмущенный Степан.

– Он хочет сказать, что прекрасная Джулия – обладательница древнейшей в мире профессии, а ее «старший брат» обычно значится в полицейских протоколах как сутенер и сводник, – мягко пояснил я насупившемуся простофиле.

Глаза Степана сузились, и в них появился какой-то противоестественный и жутко нездоровый блеск. Его огромные кулаки сжались, могучие мышцы напряглись. И я начал серьезно опасаться, что сейчас буду расписан под Хохлому за оскорбление чести и достоинства прекрасной и непорочной дамы. Моя рука судорожно нащупала спинку стула, чтоб было хоть чем-то, в случае чего, остудить пыл влюблённого и страстного Монтекки. Но блеск в очах Степана постепенно угас, и руки его безвольно обвисли, словно избитые, старые плети. Ошеломленный великан с огромным трудом совершил несколько глотательных движений и хриплым голосом простонал:

– Пречистая Богородица! И что же теперь скажет Катя?

Так случилось, что жена Степана два года назад уехала на заработки в Италию и растворилась на необъятных просторах старушки Европы, прислав лишь краткую весточку:

«Не жди. Я вышла замуж. Живи, как знаешь».

А вскоре Степан встретил Катю, которую постигла аналогичная участь. Ее муж отбыл на заработки в соседнюю Польшу и нежданно пропал без вести. Родственные души сошлись, но денег на беспроблемную жизнь катастрофически не хватало. И вот Степан отправился пробивать окно в Европу, а Катя осталась присматривать за двумя дочерьми Степана и своим малолетним сыном от первого брака.

– Не кручинься, молодец! – произнес кое-как пришедший в себя Владимир. – Многие мои друзья даже не считают изменой такие увлекательные приключения, особенно, если была использована защитная «кольчуга».

Лицо Степана вытянулось:

– Какая такая кольчуга?

– А было ли при вашей пылкой встречи использовано маленькое, но очень полезное резиновое приспособление? – вкрадчиво поинтересовался я. – При надувании, оно разительно напоминает детский воздушный шарик. Хотя основное его назначение как раз для того, чтобы детей не было.

Лицо Степана вытянулось еще больше и стало похоже на среднеазиатскую дыню, поставленную на торец.

– Да-а-а-а… Тогда синяк под глазом и разбитая губа покажутся тебе легким огорчением сорванца, поставленного за шалость и озорство в угол. Если конечно, сравнить с тем, что может обнаружиться в ближайшем прекрасном будущем, – глубокомысленно заметил я. – Перед тобой открывается широкая перспектива приобрести что-либо весьма экзотическое: начиная от модного в артистических кругах СПИДа, кончая банальной гонореей, называемой в простонародии триппером.

– Не сгущай краски! – вмешался уже совершенно оправившийся от потрясения каховчанин. – У него все-таки есть очень даже неплохие шансы выжить. Примерно 50 на 50.