Чуфо Йоренс - Я подарю тебе землю

Поприветствовав графскую чету ритуальным поклоном, Марти начал свою речь.

— Уважаемые судьи, высокочтимые советники, благородные дворяне, духовные лица и достопочтенные граждане Барселоны! Мое последнее обвинение настолько серьезно, что трудно решиться произнести его вслух. Я обвинил графского советника в смерти его приемной дочери, но не объяснил причин ее гибели, поскольку до сих пор для этого не представилось подходящего момента. Однако сейчас этот момент настал.

Напряжение в зале достигло пика. Люди беспокойно ерзали в предвкушении, что им вот-вот предстоит узнать страшную тайну.

— Я обвиняю Берната Монкузи в том, что он обесчестил Лайю Бетанкур и потом многократно ее насиловал, и заявляю, что именно это, и ничто иное, стало причиной ее самоубийства.

Трибуны охнули, по всему залу пронесся сдавленный шепот, а Бернат Монузи побледнел и стал обмахиваться пачкой пергаментов.

Молоток секретаря положил конец этому волнению, а главный судья пригрозил вывести зрителей из зала. В конце концов суматоха улеглась.

— Гражданин Барбани, ваше обвинение настолько серьезно, что, если вы не сможете его доказать, вам могут предъявить встречное обвинение в клевете, и тогда вы понесете наказание, назначенное нашим графом. Мы вас слушаем.

Марти Барбани, понимая, что настал решающий момент, после которого все мосты будут сожжены и пути назад не останется, указал обвиняющим жестом на своего врага и крикнул во весь голос:

— Этот человек, злоупотребив правами опекуна, воспользовался своей властью над подопечной и изнасиловал ее, угрожая убить ее подругу Аишу. После этого он многократно насиловал ее вновь и вновь, и в итоге она забеременела. А потом, когда эта игрушка ему надоела, он решил избавиться от нее, выдав Лайю за меня замуж. Я без колебаний женился бы на ней, поскольку горячо любил ее всем сердцем. Но она, считая себя опозоренной и недостойной меня, в отчаянии покончила с собой, бросившись вниз с крепостной стены дома своего отчима. Вот доказательство моих слов.

С этими словами он выложил на судейский стол письмо Эдельмунды.

Письмо переходило из рук в руки. Когда же все судьи с ним ознакомились, Эусебий Видиэйя поднялся на ноги, чтобы прочесть его вслух.

После этого залу пробежал ропот. Судья потребовал у Марти объяснений, чтобы советник мог защититься от обвинений, а граф вынести решение.

Марти начал рассказ.

— Сеньоры, когда это письмо попало ко мне в руки, я не поверил собственным глазам. Я признаю, что действительно просил руки Лайи накануне моего отъезда; признаю также, что советник, несмотря на отказ, все же оставил мне надежду, сказав, что если я добьюсь звания гражданина Барселоны, то смогу получить ее руку. Окрыленный этой надеждой, я попытался поговорить об этом с Лайей. Мне удалось встретиться с ней несколько раз, и я знал, что она меня любит. Уже во время поездки я получил письмо от моей любимой, в котором она просила меня забыть обо всех наших клятвах и советовала отказаться от моей любви. Однако я заметил в этом письме кое-какие странности и некоторые признаки, указывающие о том, что она хотела сказать что-то еще. Позднее я узнал, что не ошибся. Посмотрите на этого человека, который обесчестил свою падчерицу, заставил ее пережить множество унижений и отказаться от меня, а затем силой вынудил к близости с ним, угрожая убить Аишу, если она будет упрямиться. Когда я вернулся в Барселону, его страсть, видимо, уже остыла; во всяком случае, теперь он сам предложил мне жениться на Лайе. Я не понял, в чем дело, но был всей душой ему благодарен. Однако свадьба так и не состоялась: в ту ужасную ночь, как вы знаете, моя возлюбленная решила уйти из мира живых. Очень долго я не мог понять, почему она это сделала, пока однажды не получил письмо от экономки советника — то самое письмо, что вы прочитали. Лайя родила ребенка от этого человека, младенец умер вскоре после рождения. Но пока она носила ребенка, советник всеми силами старался найти для него отца. Именно поэтому он и предложил свою падчерицу мне в жены. Но капризная судьба выбросила злой жребий. Если вы и это доказательство посчитаете недостаточным, я начну думать, что в нашем графстве царит двуличное правосудие.

На сей раз ни единый вздох не нарушил гробового молчания, установившегося в зале. И тут раздался голос судьи Бонфийя. Он велел Марти сесть и вновь вызвал советника.

— Сеньор Монкузи, вам предоставляется слово.

По лицу Берната Монкузи мелькнула паника, но он решил бороться до конца. Взяв себя в руки, он направился к свидетельскому месту.