Чуфо Йоренс - Я подарю тебе землю

— На вашем месте я бы не стал так спешить, сеньор. До той минуты, когда приговор вступит в силу, остается еще две недели, и до субботы следующей недели она еще имеет право находиться в городе. А поскольку еврейка не показывается на улицах в неурочный час, то до истечения назначенного срока нет никаких оснований обвинять ее в нарушении закона. И неважно, ночует она при этом в пределах Каля или за его стенами. Что же касается ее чести, то нас это тоже не касается; это дело евреев, и только они могут ее за это судить. Вот если бы наш друг оставался в Кале с наступлением темноты, тогда он действительно бы нарушил закон. Но не извольте беспокоиться: уже скоро приговор вступит в силу, и если Барбани к тому времени не убедит девчонку покинуть город, он окажется в наших руках как соучастник и укрыватель преступников.

На губах Берната Монкузи проступила зловещая улыбка.

— Я дождусь своего часа, — произнес он. — Буду ждать, как орел, что следит с высоты, когда от стада отобьется какой-нибудь глупый ягненок. Если мы сможем его поймать, вы получите двойное вознаграждение.

— Я всегда к вашим услугам.

— А сейчас, к величайшему сожалению, я вынужден прервать столь интересную беседу, поскольку меня призывает долг.

С этими словами советник поднялся и направился к выходу, альбинос последовал за ним. У самых дверей советник заметил:

— Полагаю, что следующее ваше задание будет связано с полями Барбани в Эмпорионе. Вам никто не говорил, что лесные пожары делают почву плодороднее?

— Да, я слышал об этом.

— В таком случае, можете не сомневаться, следующий урожай будет хорош. Завтра вечером приходите ко мне, дворецкий выдаст вам все необходимое. А пока, друг мой, нам пора прощаться. Ни к чему, чтобы нас видели вместе, так что подождите немного, и тогда уже выходите.

Едва они удалились, как забрало шлема, венчавшего пустые доспехи, приподнялось, и оттуда выглянуло искаженное страхом лицо Дельфина. С трудом выбравшись из доспехов, он долго разминал онемевшее тело, пока кровь снова не побежала по венам. Ему никак не удавалось унять дрожь в коротеньких ножках, которым пришлось так долго провести в согнутом положении, что теперь они никак не желали выпрямляться.

Никогда прежде Эудальд не позволял себе врываться в особняк Марти без предупреждения, да еще и в столь неурочное время, когда ему уже давно следовало совершать вечерние молитвы. Дворецкий Андреу Кодина, следуя приказу хозяина, немедленно открыл дверь, и каноник широкими шагами двинулся через огромный вестибюль.

— Что случилось, падре Льобет?

— Много чего случилось, и притом ничего хорошего. Где сеньор?

— Дон Марти у себя в кабинете.

— Я должен немедленно его видеть!

— Пойдёмте лучше в гостиную на втором этаже, там удобнее.

Священник проследовал за дворецким по хорошо знакомым коридорам. Он уселся в гостиной, дожидаясь прихода своего друга.

Вскоре появился и Марти с написанной на лице тревогой.

— Что случилось, Эудальд? — спросил Марти. — Какое неотложное дело заставило вас примчаться в мой дом в столь поздний час?

— Вы верно заметили, дело весьма серьезно... Давайте лучше сядем, разговор предстоит долгий. Хотя я, конечно, постараюсь изложить все по возможности кратко.

Хозяин и гость устроились возле потухшего камина. Марти, не находя себе места от беспокойства, сел на край мавританского сундука.

— Я вас слушаю, Эудальд. Говорите скорее, я сижу, как на раскаленных углях.

— На углях вы окажетесь, когда узнаете, что произошло.

— Тем более не стоит тянуть.

— Хорошо, тогда я начну с самого начала.

Марти весь превратился в слух.

— Как вам хорошо известно, жизнью правят случайности, в которых я всегда усматривал волю Провидения. И сегодня вечером я имел возможность наблюдать пример такой случайности.

— Прошу вас, переходите к сути.

— Итак, сегодня после обеда я отправился во дворец на встречу с графиней. Вы же знаете, она капризна и непредсказуема; если что-то взбрело ей в голову, все вокруг должны на уши встать, лишь бы исполнить ее каприз.

Марти молча кивнул.

— После нашей беседы, содержание которой никакого отношения к вам не имеет, меня задержал Дельфин, ее шут, а он, насколько я могу судить, намного больше, чем просто шут. Когда-нибудь наше графство скажет спасибо слугам, которые скромно и незаметно трудятся на его благо порой успешнее, чем иные правители. То ли благодаря своим крошечным размером, то ли пронырливости, но этот малыш — самый осведомлённый человек при дворе. Он затащил меня в каморку, смежную с кабинетом Альмодис, и рассказал весьма занимательную историю.