Чуфо Йоренс - Я подарю тебе землю

Сантангел открыл ящичек, который всегда держал при себе, и вынул оттуда заметки.

— Вот что нам удалось разузнать. Итак, начнём по порядку. Во-первых, неподалёку от Жироны у нашего героя есть поместье, которым управляет его мать. Должен сказать, это очень заботливо ухоженные земли, площадью в двенадцать или тринадцать фейш и несколько мундин; этой землёй владели то ли десять, то ли двенадцать поколений его предков. Поля превосходно возделаны, а урожай с них продают на рынках и ярмарках в соседних деревнях. Там есть амбары, конюшни и загоны для скота. Наш друг имеет привычку время от времени навещать свою мать, но сама она никогда не бывает в Барселоне. Теперь, что касается его дел. Должен сказать, я весьма удивлён. Он владеет целым флотом; у него больше двадцати кораблей, а также пять верфей в Барселоне, Бланесе и Сан-Фелиу. Флотом командуют три капитана: двое — друзья его детства, Жофре Эрменьоль и Рафаэль Мунт, которого все называют Феле; а третий — грек Базилис Манипулос, он уже не ходит в море, а лишь надзирает за делами. Правда, я ещё не выяснил, какие дела связывают его с евреями из Каля, однако, сумел узнать, что помимо интересующих вас товаров, он перевозит весьма любопытные грузы, и среди прочего — мирру из Пелендри, которую доставляет в Кордову и Гранаду, поскольку у мусульман духи пользуются гораздо большим спросом, чем у христиан, а мирра лежит в основе их изготовления. В Барселону он не привозит никаких грузов за исключением чёрного масла, но здесь к нему не подберешься: масло он продает непосредственно самому вегеру, чтобы не зависеть от вас.

Монкузи беспокойно заёрзал на скамье.

— Продолжайте, — велел он.

— Теперь что касается его отношений с евреями, — продолжал Сантангел. — Помня о недавних барселонских событиях и казни в прошлую субботу, я решил побывать на похоронах даяна. Я взял напрокат лошадей для себя и троих моих ребят, и кое-что привлекло наше внимание. Разумеется, первым делом мы расположились таким образом, чтобы всегда видеть церемонию. Монжуик, как вы знаете, место весьма оживленное, там сходятся множество самых разных дорог, трудовых и беспутных. Одни из них ведут в веселые кварталы по ту сторону Кагалеля, куда молодцы отправляются развеять тоску или обмыть удачу; другими пользуются рабочие из карьеров, кузнецы, служащие обоих кладбищ — еврейского и христианского, но больше всего нас заинтересовали вереницы повозок, запряженных мулами, что доставляют черное масло с кораблей в пещеры, где у нашего друга оборудован склад, а оттуда — уже в город, когда вегер закажет новую партию. Похоронная процессия в сопровождении должников и друзей вышла из ворот Кастельнау. Вскоре ее нагнал караван повозок с тюками соломы, из которой торчали горлышки амфор, выехавший из ворот Регомир. Мое внимание привлекла одна из повозок, затянутая парусиной, так что невозможно увидеть, что делается внутри. Евреи добрались до кладбища и начали свои заунывные песнопения, которыми они провожают покойников. Я спрятался за надгробием и стал ждать. Вскоре я заметил, что крытая парусиной повозка отстала от остальных, замедлив ход возле маленькой рощи. Тогда я понял, что она тоже направляется на кладбище, только через боковые ворота, которыми почти не пользуются. Когда похоронный ритуал завершился и смолкли все молитвы и песнопения, я уже собрался уходить, когда вдруг заметил, что вдова покойного встала и в сопровождении нашего друга направилась к той повозке. Он помог вдове забраться внутрь, где она оставалась довольно долго. Надо сказать, что на похоронах были две дочери повешенного вместе с мужьями, но третьей его дочери нигде не было видно. Когда женщина вышла из повозки, я увидел, как изнутри высунулась женская рука и протянула нашему другу пригоршню розовых лепестков, которые он высыпал на свежую могилу. После этого повозка направилась в город и въехала во двор дома Барбани, за ней тут же закрыли ворота. Весь следующий день я наблюдал за домом Барбани, обосновавшись на близлежащей голубятне. Там я провёл весь день в обществе милейших птичек, весь измазался в их помёте и перьях, но все же увидел некую женщину, подозрительно похожую на еврейку и одетую в еврейское платье. Она прогуливалась в саду Барбани среди фруктовых деревьев в сопровождении другой женщины, немой и явно слепой.

При этих словах казначей заметно побледнел.

— Если то, что вы мне рассказали, правда, этот глупец у нас в руках, — произнёс Монкузи. — Судя по всему, он посмел нарушить приказ графа.