М. Антрекот - Дело огня

Ему очень хотелось как следует разглядеть лица убитых, но к рассвету странные мертвецы уже почернели, а когда взошло солнце, плоть стала опадать с их костей, словно не половина ночи прошла, а три жарких дня. Вот и остались из всех примет только длинные волосы одного — которого уложил Окита у самых ворот. Нет, ясно, что по нынешним временам многие уж и лба не бреют, и пучок с маслом не укладывают, а просто вяжут волосы в хвост на затылке — и удобнее так, и хлопот меньше, но чтобы хвост этот был едва ли не до пояса длиной…

Соображение, что они столкнулись с настоящей нечистью, высказанное все же Ямадзаки, когда наутро все важные персоны, как назло, оказались здоровехоньки, командование отмело как несущественное. Нечисть, не нечисть — мало ли кто, в самом деле, занимается по нынешним временам политикой в старой столице, — а Волки отвечают лишь за тех, кого берет сталь.

Если бы дайнагона Аоки спросили, зачем ему понадобилось уничтожать защиту старой столицы, он бы замешкался. Не потому, что не знал ответа, а потому, что ответ был очевиден. Разве может они, демон, пожирающий людей, действовать свободно, пока небесные покровители столицы бдят? Ками [33] Ками — божество, дух-покровитель. не защитили страну от бед и последнего нашествия варваров, но вот для него были помехой. Как? Он не понимал. Он никогда не видел ками, но знал, что они существуют. Точно так же, как в молодости, еще человеком, узнал о том, что существуют они, и о том, как стать одним из них. И применил это знание, когда возникла в том необходимость. Применил с успехом. Мудрость предков не подвела его в этом и, без сомнения, не может подвести и во всем прочем. Да, он никогда не встречался с ками, но защиту чувствовал — как бы за краем видимости. Он помнил о ней, она мешала ему — а значит, существовала.

Прошедшая ночь окончательно убедила его в том, что он был прав.

Потому что не могут же жалкие оборванцы из ополчения быть источником слепящего пламени! Нет, это ками-хранители направляли их мечи, простые смертные не в силах так просто взять и убить трех они, искусных в обращении с оружием, и уж тем более немыслимо для какого-то мальчишки… да и та хромая лиса неспроста порскнула из кустов.

Дайнагон посетил храм три дня спустя — и видел трещину в камне.

Нет, дело было, конечно, в колдовстве. А те люди не стоили ни его внимания, ни его вражды. Так он тогда подумал. Это потом, годы спустя, он начал видеть в мечтах, как ломаная двузубая молния обрушивается на покосившуюся веранду. Это потом.

Токио, 13 лет спустя

Стол был не таким уж большим. Он был просто европейским — чужим, объемным, угловатым, — перевод дерева, а не стол. Он занимал пространство много больше собственного размера, как сказочное чудовище. Его и человеческим словом назвать было трудно — так и просилось на язык громоздкое «тэбуру». Единственным европейским предметом меблировки, кроме стола, был венский стул, выглядевший как приспособление из заморской камеры пыток, но удивительно удобный для того, чтобы «опирать поясницу» — в стране появились новые вещи, в языке — новые обороты. Хозяин кабинета был благодарен всем буддам и бодхисатвам за австрийскую мебель — она была рассчитана на людей его роста.

Сейчас хозяин занимался тем, для чего и существуют в природе письменные столы — лихорадочно оформлял бумаги. Рапорты, просьбы, предложения, списки, дела — все, что должно быть сделано и приведено в порядок до завтра. «И подумать только, я, именно я когда-то пошутил, что единственной пользой, которая может проистечь от революции, будет то, что сгинет, наконец, наша многочленная бюрократия. Сгинет. Бюрократия. Как же. Интересно, как глубоко нужно провалиться в прошлое, чтобы избавиться от бланков и рапортов? В Камакуру? В Хэйан?» Мысль о том, что Кусуноки Масасигэ [35] Кусуноки Масасигэ — (?-1336) — почитаемый в Японии полководец, один из самых деятельных участников Реставрации Кэмму (1333-1336). В 1335 г. генерал Асикага Такаудзи предал императора, чтобы стать сёгуном. Масасигэ остался верен императору. Войска Масасигэ проиграли бой армии Асикага. Масасигэ и его брат Масасуэ поклялись возродиться еще семь раз, чтобы убивать государевых врагов, и совершили самоубийство. В традиции — воплощение верности. или Кисо-но-Ёсинака [36] Кисо-но Ёсинака, иначе Минамото Ёсинака (1154-1184) — один из военачальников, возглавлявших армию в войне против дома Тайра, положившей начало правлению бакуфу (сёгунат) в Японии. Убит по приказу родича — Минамото Ёритомо. В традиции — воплощение дурного своеволия. должны были заполнять что-то в трех экземплярах была — пффт — абсурдной. Однако родные острова есть родные острова… так что вполне может быть, что герои и злодеи старых хроник тоже тонули в бумажной рутине. «Наверняка есть люди, которых просто хватит удар при мысли о том, что этим приходится заниматься мне. Большинство младших офицеров Токийской полиции определенно считает, что у меня из рукавов драконы вылетают». Он посмотрел на узкий синий форменный обшлаг… это был бы очень маленький дракон. «А маскировка все-таки замечательная. Надеть форму и фуражку, коротко остричь волосы, перейти с трубки на сигареты… и даже очень наблюдательный человек скажет только: «Смотри, как этот высокий полицейский похож на… Да нет, не может быть, конечно». Ну что ж, еще два письма и можно будет чуть-чуть вздремнуть».