М. Антрекот: Дело огня

Командир первой секции Окита Содзи понимал, почему Сайто-кун заподозрил неладное. Огромный храм, толпы молящихся — как всегда в беспокойные времена, жители столицы кинулись просить защиты у Инари, — «тысяча тоннелей», ведущая в главный зал. Все из дерева. Чтобы надежно уберечь такое здание от огня, не хватит сил всего отряда. Значит, им потребуются глаза. Чужие глаза. Много острых, внимательных глаз. А глаза такие есть везде, ну почти везде. Нужно только знать, как приманивать.

Зверек на площадке грыз траву. Лисы одобрительно щурились.

Солнце поднималось все выше, дуреющие от жары цикады стрекотали, и этот монотонный, успокаивающий звук убаюкивал. Прошлепали по мощеной камнем дорожке босые ноги. Прошуршали дзори [21] Плетеные из соломы сандалии. .

— Нии-сан! [22] Старший брат — достаточно распространенный в Японии способ обращения ребенка к юноше.

Окита открыл глаза. На пыльной мордашке Коскэ, привратникова сына, сияла щербатая улыбка.

— Вот, она вот видела! Они ходили вчера!

Коскэ держал за руку запыхавшуюся девочку лет десяти, серьезную, в аккуратном темно-синем кимоно, с дешевой лакированной заколкой в волосах. Гэта делали ее чуть повыше Коскэ, и в компании таких же взъерошенных воробьев в вылинявших, когда-то темных одежках, она выглядела синичкой. И синичка явно готова была улететь от чужого взрослого…

— Спасибо, Коскэ-кун. Вы так бежали, а-а… Садитесь, здесь тень, а у меня еще есть — раз-два-три-четыре-пять — пять слив. Хватит на всех. А может, — спросил он устраивающуюся стайку, — кто-нибудь хочет морковку?

Сливы расхватали моментально, а от морковки вежливо отказались. Тем более что морковка была маленькая, с ладонь всего. Птичка-синичка чинно села на траву рядом с каменной лисой и ойкнула, обнаружив рядом похрюкивавшего не то кролика без ушей, не то очень маленького и совсем на себя не похожего барсука.

— Это Сайзо, — снисходительно объяснил Коскэ. — Заморский зверь. Он не кусается.

— Поздоровайся с ним. Потом можешь погладить, — сказал хозяин зверька. — Он людей не боится, я его часто за пазухой ношу. А меня зовут Содзиро…

Каменная лиса у ворот одобрительно усмехнулась в усы.

Свет ложился на пол квадратами. Ровно, аккуратно. В этой комнате даже свет знал свое место. Чего, увы, никак нельзя было сказать о командире первой секции — тот и сидел, перекосившись, и руками размахивал, и время от времени поглядывал на спящего в солнечном квадрате зверька — не убежал ли. Зверек, впрочем, не бегал, зверек сопел во сне.

— Что она там делала ночью?

— Плакала. Она прислужница в веселом доме «Танабэ-я», хозяйка ее бьет. Решила cбежать, но ворота на ночь закрывают, и она пошла к храму, чтобы переночевать там, а утром смешаться с паломниками…

— И что же она видела?

— Какие-то люди ночью ходили с северной стороны от храма. Она, было, подумала, что ронины из недовольных, но потом решила, что это все-таки призраки.

— Призраки? — переспросил фукутё.

— Да. У них были белые лица, и они бесшумно летали по лестнице у северных врат, — серьезно подтвердил Окита. — А еще недавно в храм пришли люди дайнагона [23] Придворный титул — старший советник министра. Аоки, преподнесли в дар ламповое масло.

— А призраки у северных врат, — какая законопослушная нечисть пошла, ходит только через свои, «демонские», ворота, — тоже оставили подарки?

— Оставили. Тоже масло. Уж не знаю, ламповое ли. Все, что было деревянного с той стороны, пропитано маслом насквозь.

Люди дайнагона Аоки… Что ему там надо, в храме Инари? Кто он вообще такой?

Второй командир надолго задумался, потом внимательно посмотрел на сидевшего перед ним юношу.

— Ты не болен, Содзи?

— Нет, что вы! Просто перегрелся на солнце.

Сегодня сухо… И завтра должно быть сухо. Когда?

— Там за северными воротами есть маленькая площадка, — сказал командир первой.— Ее не видно, если не знать, куда смотреть. Дети там часто прячутся, когда играют. Наши призраки оставили там ветошь. Прошлой ночью оставили, раньше ее там не было. Значит, сегодня или завтра. Скорее сегодня. Потому что чем дольше они ждут, тем больше шансов, что кто-то наткнется на склад.

— Скажи Ямадзаки, чтобы послал туда нескольких своих. Тихо. И предупреди второго и десятого, что на эту ночь их секции снимают с патрулирования.

— Будет сделано, — Окита поклонился, подхватил справа меч, слева сонного любимца и умчался.