Яков Свет - Одиссея поневоле [Необыкновенные приключения индейца Диего на островах моря-океана и в королевствах Кастильском и Арагонском]

Так как с этого острова я увидел к западу еще больший, я пошел к нему на всех парусах и плыл весь день до ночи, но до западной оконечности этого острова дойти не смог. Острову этому я дал имя Санта-Мария-де-Консепьсьон; а почти на закате я высадился близ этого западного мыса, дабы узнать, есть тут золото, ибо люди, которых я захватил на острове Сан-Сальвадор, мне говорили, что именно отсюда привозят очень большие золотые браслеты, носимые на руках и на ногах. Я твердо убежден, что так эти люди говорили нарочно, просто они искали предлог, чтобы сбежать. При всем том не желал я пропустить хоть один из этих островов, а все их ввести во владение, ибо уж раз однажды неким островом мы овладели, то так надлежало поступать и впредь. И, отдав якорь, я оставался здесь до вторника, а утром на рассвете высадился на берег на лодках. Вышел, и жители — а их было много, и все голые, и такого же облика, как обитатели острова Сан-Сальвадор, — пропустили нас в глубь острова и давали нам все, что мы просили.

Поскольку ветер теперь подул с юго-востока, я не хотел задерживаться и возвратился на корабль. Между тем к борту «Ниньи» подошел большой челнок, и один из людей, взятых на острове Сан-Сальвадор, который находился на «Нинье», бросился в море и удрал на этом челноке. А накануне ночью, близко к полуночи, другой (пленник) кинулся в море и ушел на челноке, и догнать его не удалось на лодке, потому что он успел отойти далеко.

(Новый) беглец выбрался на берег, и мои люди высадились вслед за ним, но все островитяне разбежались, как куры…

Ягуа с четырьмя островитянами ночевал на главном каноэ, младший внук Гуакана с двумя своими соплеменниками — на «Нинье».

Проснулись все они, когда уже рассвело, и окаменели от восторга — большие каноэ распустили крылья и плыли в полдневную сторону. Духи ветра несли эти огромные каноэ с необыкновенной быстротой, а бледнолицые, колдуя крыльями и рулем, направляли суда, куда того желали.

Не сразу заметили островитяне, что они не гости, а пленники. И на главном каноэ, и на «Нинье» их окружили люди с большими ножами, и там, и здесь их загнали в темные ямы под деревянным настилом.

Ягуа уже знал, что настил называется палубой, а яма трюмом, но от этого ему легче не было. Он никак не мог понять, чем же провинились Люди Острова, не могли этого взять в толк и его друзья.

Желтоголовый в сопровождении нескольких воинов спустился в трюм, когда на горизонте показались берега соседнего острова. В трюме было очень темно, лица Желтоголового Ягуа не видел, но по тому, как дрожал голос юного вождя, всякий догадался бы, что пришел он с худой вестью.

— Сеньор адмирал, — сказал Желтоголовый, — приказал на время вас задержать. Мы будем вас учить нашему языку, вы будете с нами, а потом сеньор адмирал отправит вас домой. Понимаете? Домой.

Пленники ничего не понимали. Желтоголовый снова и снова объяснил им, какой жребий выпал на их долю, и в конце концов Ягуа кое-что из этих объяснений уловил.

Точно такая же сцена произошла в трюме «Ниньи», но там с пленниками вел беседу не Желтоголовый, а капитан этой каравеллы Висенте Яньес Пинсон.

Люди Острова сильны духом, и с младенчества их учат стойко переносить любые невзгоды. Позор мужчине, если он перед лицом врага проявит малодушие, если хоть одним словом, одним движением бровей выдаст свои чувства. Не выдал их и младший внук Гуакана. А ночью он сговорился с одним из своих индейцев, и оба сбежали с корабля, а адмирала этот двойной побег не слишком огорчил.

— Я полагаю, — сказал он, — что на любом из здешних островов мы всегда сможем восполнить нашу потерю. Все же следует удержать тех индейцев, которые находятся на «Санта-Марии». Можно это сделать силой, но лучше будет, если они останутся по своей воле.

Желтоголовый появился в трюме вскоре после полудня. Он сказал:

— Вы свободны.

Пятеро пленников вышли на палубу, и голова у них закружилась от вольной небесной синевы. Большие каноэ шли на полдень, а в полночной стороне исчезали берега незнакомого острова.

Часа три толковал Педро с пленниками. Все то, что требовалось им сказать, можно было изложить за три минуты, но безъязычие стеной разделяло договаривающиеся стороны. Помогала посредникам белая нетканая ткань, которую Желтоголовый называл бумагой. На ней он рисовал острова, пальмы, людей в мешках и людей голых, и, хотя все это тоже было не слишком понятно, Ягуа под конец уяснил, чего же от него и прочих пленников хочет Сеньорадмирал.