Андрей Серба: Ой, зибралыся орлы...

Что знаешь сегодня ты, украинский шляхтич Белич, о родном народе, чем связан с ним? Да и кто ты сегодня вообще? С семи лет жил у тетки в Смоленске, с тринадцати лет был воспитанником Петербургского шляхетского корпуса, где на отлично усвоил три обязательных для кадета предмета: закон Божий, военные экзерциции, арифметику, а также прекрасно обучился верховой езде и фехтованию, хорошо изучил историю, географию, юриспруденцию, довольно сносно обучился танцам и музыке. Сейчас, в тридцать лет, ты пишешь по-латыни и погречески, читаешь и разговариваешь по-немецки и по-французски, однако с трудом понимаешь по-украински. Кто же ты, родившийся па украинской земле и наполовину забывший родной язык? Украинец ли?

Непросто было на душе у Белича, украинского шляхтича, секунд-майора русской армии и кавалера.

Боли в левом боку и под правой лопаткой Сидловский уже не чувствовал, а может, просто притерпелся к ней: впервой, что ли, дырявил тело старого полковника вражий свинец. Донимала его слабость: третий день не мог ни встать, ни самостоятельно повернуться на здоровый правый бок, трудно было даже писать. Не помогало ни зелье отрядного лекаря, ни микстуры и порошки присланного генералом фон Боуром доктора-иноземца.

Иногда Сидловский впадал в беспамятство, и тогда казалось, что он не па скамье чайки, а в горнице своего родового хутора, и рядом плещется не чужой Дунай, а родной Славутич. Потом сознание возвращалось, а с ним лезли в голову невеселые думы. Неужто одна из турецких пуль оказалась смертельной, и недуг берет свое? Ежели так, сколько ему осталось жить?

А каким удачным был тот бой в низовьях Дуная! Тогда, 4 сентября, он по приказу генерала фон Боура должен был атаковать на турецкой стороне реки у местечка Дуяны вражеское укрепление — бекет, разгромить его гарнизон и уничтожить батарею, мешавшую движению по Дунаю русских судов. Впервые с ним не посылались русские офицеры, и полковник готовился к походу особенно тщательно. Задание фон Боура было выполнено блестяще: укрепление и сами Дуяны взяты штурмом и сожжены, захвачены батарея, шесть Турецких знамен и другая богатая добыча, среди пленных оказался Ага Бин-баша, командовавший турками. Правда, запорожцы потеряли в сражении четверых убитыми и 28 ранеными, и одним из тяжелораненых был он. Как глупо все получилось!

Укрепление уже было разрушено, Дуяны вовсю пылали, запорожцы заканчивали погрузку трофеев в чайки, когда к месту боя подоспела турецкая конница. Обстрелянная фальконетами с чаек и трофейными орудиями, она не стала ввязываться в сражение и остановилась у холма, где недавно возвышалось турецкое укрепление. Из вражеских рядов вырвался всадник в дорогом ярком халате, рысью приблизился к чайкам. Отстав на полкорпуса, за всадником скакал белый жеребец с пустым седлом.

В сотне шагов от уреза воды всадник рванул повод, отчего его скакун взвился свечой, выхватил из ножен ятаган, завертел им над головой. Затем промчался вдоль приткнувшихся к берегу чаек, вновь поднял коня на дыбы, указал клинком на белого жеребца, крикнул что-то насмешливое в сторону запорожцев. Старый, как мир, способ вызова на поединок!

Полковник видел, как у многих казаков загорелись глаза, руки рванулись к саблям, и решил не препятствовать смельчаку, который пожелает схватиться с турком. И тут леший дернул его навести на вражьего удальца подзорную трубу. Навел и не смог отвести! Какое седло было под турком, какая сбруя на скакуне! А полковник с малых лет был не равнодушен к конскому убранству. Кстати, настоящая фамилия его была вовсе не Сидловский. Прозвище Сидло он получил после давнего случая, когда в бытность простым казаком потерял в бою своего коня и, не желая расстаться с седлом, трое суток тащил его на себе, покуда не отбил нового скакуна. Это прозвище сопровождало его до тех пор, пока кошевой не повязал ему на эфес сабли алый бант сотника, и лишь тогда грубоватое «Сидло» было заменено более благозвучным «Сидловский».

Позже, в морском набеге на Варну, он был ранен осколком бомбы в колено, отчего нога стала плохо сгибаться, и ему пришлось навсегда перейти в пешую команду. Перейти перешел, а от стародавней любви к конскому убранству не излечился до сей поры. Дожил до седых волос, ходит в ясновельможных старшинах, а как приметит красивое седло иль богато изукрашенную сбрую — враз становится хлопцем-юнаком Яковом Сидло. Ну прямо нечистая сила вселялась в обычно умного, рассудительного старого полковника!