Уилбур Смит - Чародей

В полубессознательном состоянии, как лунатик, Гесерет пошла в свой шатер, роскошно обставленный, но пустой. Сняв пропитанный кровью и мочой хитон, она уселась посреди пола, затем наугад выбрала из груды в углу другую одежду и натянула на ноги сандалии.

– Пойду искать Нага, – сказала она с внезапной решимостью. Быстро собрав кое-какие вещи, она затолкала их в кожаную заплечную сумку. Затем решительно направилась к двери.

Когда она вышла на ранний солнечный свет, Минтака крикнула ей из клетки:

– Пожалуйста, освободи меня, Гесерет. Я должна позаботиться о твоей младшей сестре. Она страшно ранена. Прошу, будь милосердна, позволь мне пойти к ней.

– Ты не понимаешь. – Гесерет резко замотала головой. – Я должна идти к мужу, фараону всего Египта. Он нуждается во мне. Он послал за мной.

Не взглянув на Минтаку, она поспешила из ограды, качая головой и что-то бессвязно бормоча себе под нос. Она повернула на запад, в направлении, противоположном течению потока испуганных людей, и побежала в сторону Исмаилии и Египта.

Минтака еще раз услышала:

– Жди меня, Наг, моя единственная истинная любовь. Я иду. Жди меня! – и безумные крики Гесерет стихли вдалеке.

Минтака боролась со своими путами, крутила и тянула руки, прижав босые ноги к стойкам клетки, чтобы лучше упереться. Она чувствовала, как кожа слезала с запястий и теплая кровь потекла по ладоням и пальцам, но кожаные ремни были завязаны туго и крепко, и она не могла ни растянуть, ни разорвать их. Ее руки стали неметь от недостатка крови. Всякий раз, когда она отдыхала от этой борьбы, ее взгляд возвращался к обмякшему телу Мерикары на колесе. Она звала ее:

– Я люблю тебя, моя дорогая. Мерен любит тебя. Не умирай. Ради нас, пожалуйста, не умирай. – Но глаза Мерикары были широко открыты, а взгляд неподвижен. Скоро ее глаза стали сохнуть и стекленеть под тонким слоем пыли, и мухи назойливо зароились над телом и стали пить из лужи крови между ее ногами.

Затем Минтака услышала звуки драки, доносившиеся от входа в шатер, и, повернув голову, увидела двух служанок Гесерет, выползающих из шатра. Каждая несла большой мешок, набитый украденными ценностями. Минтака крикнула им:

– Пожалуйста, освободите меня. Вы получите свободу и большую награду, – но они испуганно и виновато поглядели на нее и выбежали из ограды на дорогу, чтобы присоединиться к отступающему в беспорядке побежденному войску, идущему на восток.

Позднее у ворот раздались голоса, и Минтака хотела закричать, но вовремя узнала грубую речь и успела сдержаться. Четыре человека осторожно вошли в лагерь. По их лицам, одежде и разговору она поняла, что это негодяи самого низкого пошиба, вероятно, из шаек шакалов и падальщиков, следующих за любым войском, чтобы грабить и воровать. Она опустила голову и притворилась мертвой.

Негодяи остановились посмотреть на тело Мерикары. Один засмеялся и сделал такое непристойное замечание, что Минтака крепко зажмурилась и с большим трудом заставила себя смолчать.

Затем они подошли к клетке и поглядели на нее. Она лежала совершенно неподвижно и старалась не дышать. Понимая, как ужасно она выглядит, она попробовала притвориться мертвой.

– Воняет, как от свиньи, – заметил один из них. – Лучше займусь этим с Госпожой Ладонью и ее пятью дочерьми. – Они дружно загоготали над этой шуткой и разошлись по лагерю в поисках добычи. Они ушли, унося все, что могли, Минтака смотрела на удлиняющиеся на утоптанной земле лагеря тени, а тем временем снаружи звуки проезжающих повозок, телег и идущих пешком людей медленно стихли. Перед самым закатом прошли последние из них, и тишина пустыни и смерти опустилась на лагерь.

Ночью Минтака иногда погружалась в сон, побежденная истощением и охватившим ее отчаянием. Всякий раз, просыпаясь, она видела в серебряном свете луны распятое бледное тело Мерикары, и ужасное горе охватывало ее вновь.

Наступил рассвет и взошло солнце, но единственным звуком, который она слышала, был шорох ветра пустыни в ветвях хилого тернового дерева у ворот и время от времени собственные рыдания. Но они звучали все тише и слабее – еще один день прошел без воды.

Затем Минтака услышала что-то еще, отдаленный шум, превратившийся в тихий рокот, и поняла, что это колеса, катящиеся на большой скорости. Это были колесницы, поскольку теперь она слышала топот копыт и мужские голоса, которые становились все громче и громче – и наконец она узнала один из них.

– Нефер! – Она хотела крикнуть его имя, но ее голос прозвучал тихим шепотом. – Нефер!