Уилбур Смит - Троя. Падение царей

Приам повернулся к сыну.

— Теперь позволь нам вернуться к живым и насладиться этим днем триумфа.

— Людям было полезно увидеть нас вместе, — мягко ответил Гектор.

Приам гневно посмотрел на него. Голос царя снова стал холодным и скрипучим.

— Никогда больше не проси меня этого делать, мальчик. Царь — не нянька. И воняло там так, что меня затошнило.

Ксандер увидел, как Гектор сжал зубы, но легко взошел на колесницу и взял вожжи. Приам поднялся на колесницу вслед за ним.

— Ты должен был оставить их всех на берегу Карпеи. Они бы с радостью приняли почетную смерть за своего царя и свой город.

Гектор щелкнул вожжами, и два белых мерина налегли на постромки. Колесница легко покатила прочь, Царские Орлы бежали рядом.

Во дворе тем временем люди возбужденно говорили о посещении царя и о том, как он сказал, что гордится ими.

Ксандер, опечаленный лживостью Приама, той же ночью беседовал об этом с Зеотом:

— Он казался таким… искренним, когда ими интересовался, таким теплым, таким сострадательным! На самом же деле ему плевать на всех раненых.

Хирург захихикал.

— Ты слышал, как он сказал людям, что гордится ими, и как сказал Гектору, что он царь, а не нянька?

— Да.

— И ты решил, что он лгал тем людям и говорил правду Гектору?

Ксандер кивнул.

— Я ошибся, господин?

— Возможно, Ксандер. Приам — сложный человек. Возможно, его слова, обращенные к раненым и умирающим, были искренними, а за бессердечными репликами Гектору он скрывал истинные чувства.

— Ты так думаешь?

У Ксандера полегчало на душе.

— Нет. Приам — холодное и бессовестное существо. Хотя, — добавил Зеот, подмигнув, — теперь, быть может, лгу я. Дело в том, Ксандер, что не слишком мудро выносить суждение на основании столь малых свидетельств.

— Теперь я совершенно запутался.

— А я и хотел тебя запутать. Ты прекрасный парень, Ксандер, честный, прямой, в тебе нет вероломства. Приам — человек настолько пропитанный ложью, что он сам уже не знает, какие его слова искренни, если такие вообще есть. Но в конце концов это неважно. Люди, которые услышали его похвалу, воспрянули духом. Теперь некоторые из них, может быть, даже поправятся, и будет справедливым сказать, что это Приам их вылечил. Поэтому пусть тебя не удручают несколько бессердечных слов пьяного царя.

Андромаха поднималась по высокому холму к дворцу, лунный свет блестел на ее золотистом, украшенном драгоценностями хитоне. В ее длинные, пламенно-рыжие волосы была вплетена золотая тесьма с изумрудами.

Она устала. Устала не физически, потому что была молодой и сильной, но ее смертельно утомил день, проведенный в бурлящей толпе, она пресытилась разговорами, полными неискренности. Андромаха до сих пор слышала музыку и смех, доносившиеся с площади. В этих звуках не было веселья. Атмосфера праздника была напряженной, смех — вынужденным и резким.

Люди разговаривали о победе, но Андромаха слышала в их голосах страх, видела, как страх светится в их глазах. Приам воодушевил толпу могучей речью, в которой превозносил героические достоинства Гектора и Троянской конницы. Но действие речи оказалось кратковременным. Все собравшиеся на празднике знали, как на самом деле обстоят дела.

Многие семьи торговцев уже покинули город, большинство складов стояли пустыми. Богатство, текущее в город золотой рекой, замедлило свой ток. Вскоре оно начнет сочиться жалкой струйкой. Сколько времени пройдет, прежде чем враг встанет лагерем у городских стен, готовя лестницы и тараны, оттачивая мечи и готовясь к убийствам и грабежу?

Андромаха знала: именно поэтому все хотели быть поближе к ее мужу Гектору, разговаривая с ним, хлопая его по спине, рассказывая, как молились о его благополучном возвращении домой. Последнее, вероятно, было правдой. В Гекторе заключалась самая большая надежда Трои на то, что нападение будет отражено — надежда более великая, чем огромные стены города, чем сила их воинов, чем богатство их царя. Отовсюду приходили мрачные вести: торговые пути перерезаны, союзники побеждены или подкуплены, вражеские армии буйствуют за горой Ида и по ту сторону пролива, во Фракии.

Андромаха продолжала идти; два воина, шагающие рядом с ней, держали горящие факелы, чтобы осветить ей путь. Еще два воина, Орлы Приама, следовали сзади, держа руки на рукоятях мечей. С тех пор как на нее напали микенские наемные убийцы, за Андромахой тенью следовали вооруженные люди. Это раздражало, она так и не смогла к привыкнуть к постоянному эскорту.