Роберт Лоу - Оскал дракона

Побратимы заворчали, представив эту жестокую забаву.

— Так продолжалось три дня — тихо сказал Финн, погрузившись в воспоминания. — Уже на второй день от страха дерьмо текло по моим ногам, и я бормотал, что даже боги не смогли бы выдержать такое, и молил меня отпустить. На третий день я был еще жив, а они по-прежнему смотрели на меня и смеялись.

Он остановился. Все ждали, что будет дальше; костер чуть полыхнул на влажном ночном ветру, который раздул огонь и выбросил сноп искр.

— На четвертый день они оплошали, небрежно связав мне руки, и мне удалось освободить одну руку, и когда они стали толкать меня, я сорвал повязку с глаз. Их было восемь, они увидели, что моя рука свободна, и пошли на меня с копьями наперевес.

Повисло молчание, пока Стирбьорн,который так и не научился держать язык за зубами, потребовал продолжения.

— Я шагнул в пропасть, — сказал Финн.

Все вздохнули, задержав дыхание и представив, что ему пришлось пережить.

— И ты, конечно же, погиб, — засмеялся Стирбьорн. — Я слышал эту историю, еще когда учился ходить.

— Я не умер. Я шагнул в пропасть, а когда падал вниз, веревка из лыка натянулась и щелкнула. Я должен был сломать шею, но свободной рукой я схватился за петлю, рука приняла на себя рывок, так что я избежал смерти. Освободившись, я прыгнул в море и сумел сбежать.

Все молчали, потому что к такому делу явно приложил руку кто-то из богов. Вероятно Фрейр. Может быть, и сам Один, подумали остальные, а те, кто почитал славянских богов, имели свои мысли на этот счет.

— С тех пор мне неведом страх, — сказал Финн. — Та лыковая веревка вырвала его из меня. Никто и ничто теперь не может заставить меня обделаться от страха.

— Вот почему ты был против, когда мы хотели повесить того вислянина, — сказал я внезапно и посмотрел на Финна, тот кивнул.

— Поэтому ты и следуешь за носовой фигурой? — добавил Кьялбьорн Рог. — Ведь ты не можешь вернуться в Сконе, пока Хальфиди и его сыновья поджидают тебя?

Финн промолчал.

— Нет, не из-за них, — произнес я тихо, глядя на него, потому что меня посетила внезапная догадка. — Но ты все равно никогда не вернешься назад, так ведь, Финн Лошадиная Голова?

Финн в ответ взглянул на меня, его глаза были черны, как мертвые старые угли.

— Ночью я пришел в их дом. Той же самой ночью. Я запер все двери и поджег дом. Никто не спасся.

Возможно, это было дуновение ветра, или все вспотели от ужаса, но побратимы вздрогнули. Сжечь длинный дом вместе с людьми, — это самое страшное преступление, которое мог совершить северянин, и это не прощалось.

Это была очень жестокая месть, потому что там могли быть женщины и дети. И тут я понял, что насиловать умирающую женщину на мертвом быке, не было чем-то постыдным для человека вроде Финна. И я ошибался, рассказывая с горечью брату Иоанну, что веду людей в его Бездну, и не имеет значения, как тяжело опускаться по этому темному и крутому спуску, ведь Финн всегда будет на шаг впереди меня.

— Хейя, — прорычал Ровальд. — Суровая история. Так чем же ты так разозлил Хальфиди?

После всего услышанного мы ожидали, что это будет грабеж или кровавое убийство, или, может быть, Финн убил его мать. Финн посмотрел на огонь, наклонился и помешал варево в котле.

— Я рыбачил в его реке, — ответил он. — Ловил лосося при лунном свете. Он даже не был уверен, я это или кто-то из его людей.

Долгое время все молчали, а затем Онунд вскочил и с проклятиями бросился в сторону. Побратимы встрепенулись, хватаясь за оружие, Онунд оглянулся и смущенно пробурчал:

— Крыса. Пробежала прямо по руке. Ненавижу крыс. Они появляются, когда заканчивают трапезу вороны.

Окрепший голос Вороньей Кости все равно еще звучал чистым звоном колокольчика, и все обернулись, когда он заговорил.

— Сжальтесь над крысой, — сказал он. — Она не всегда была такой.

Он повернул лицо к костру, к затухающим углям. Его разноцветные глаза заблестели, как осколки стекла.

— Это случилось в начале времен, — начал он. — Когда у молодого Одина было два глаза, и поэтому он не был таким мудрым, а еще он был милосердным. И поэтому ему не нравилось, что люди умирают. Однажды он отправил ворона Хугина, чье имя означает Мысль; ворон был его любимым вестником между Асгардом и миром людей. Он поручил ему лететь к людям и рассказать им, что если кто-то умирает, то тело следует поместить на смертном одре, кругом положить любимые вещи, которыми владел покойный при жизни, и затем посыпать все свежим дубовым пеплом. И оставить лежать покойника полдня, и затем он вернется к жизни.