Андрей Посняков - Московский упырь

Олена неожиданно заплакала, плотно стиснув губы.

– Не хочешь называть? – встав из-за стола, Иван подошел к ней вплотную и взял двумя пальцами за подбородок. – Боишься последствий?

– Господине…

– Боишься… Ладно, не называй. Скажи только, кто приносил жир и все прочее? Только не говори, что не ведаешь. Наверняка ходили средь вас, ворожей, слухи…

– То только слухи, господин.

– А ты мне их передай – интересно послушать.

Олена вдохнула и скупо пересказала все то, что слышала от других ворожей и колдуний.

– В черной однорядке, говоришь? На подоле прожженной.

– Да, вот тут, – женщина показала. – Слева…

– В таких пол-Москвы ходит.

– Ну, уж что слыхала – сказала.

– А не говорили колдуньи, как он выглядел? Из знатных людей или, может быть, из простых?

– Не знаю… Хотя… Слыхала краем уха, что, по повадкам, вроде бы из простых… но ведет себя как боярин. Важно.

– Важно, говоришь? Ну-ну…

Задав ворожее еще пару вопросов, Иван удовлетворенно кивнул и, простившись, отправился восвояси обратно на Земский двор. Правда, по пути заглянул снова к Флегонтию:

– Говорят, есть у тебя один паренек, человече… что чужие замки, как свои открывает.

– Что ты, что ты, милостивец! Окстись! Нешто я таких татей приваживаю? – Хозяин постоялого двора испуганно замахал руками.

– Насчет татей – это мы потом с тобой поговорим, Флегонтий, – нехорошо прищурившись, пообещал Иван. – Вдумчиво так поговорим… и не здесь… коли ты уж мне никак удружить не хочешь. Прощай пока…

– Постой, постой, милостивец! – Флегонтий ухватил гостя за рукав и, состроив умилительную гримасу, прошептал: – Тебе парнишка-то насовсем надобен? Для дыбы?

– Был бы для дыбы – я б к тебе не пришел, сам бы сыскал, не сомневайся. На время он мне нужен, по личному, можно сказать, делу.

Хозяин постоялого двора посветлел ликом:

– Так бы сразу и сказал, господине! Так бы сразу и сказал… Пожди-ка чуток…

Он повернулся, подзывая из глубины людской залы служку:

– Кондратий!

– Что, Флегонтий Иваныч?

– К Пахе Звездарю сбегай. Скажи… – Флегонтий обернулся к Ивану. – Чего сказать-то?

– Чтоб сразу после обедни был на Чертольской… ну, скажем, у кабака… Со всем своим инструментом.

– Слыхал, Кондратий?

– В точности все передам, Флегонтий Иваныч!

Вернувшись в приказ, Иван без удивления понаблюдал за царившей там суетой: приказные мыли полы, оттирали стены, бегали туда-сюда с увесистыми кипами бумаг, какие-то раскидывали по отделениям-четям, какие-то – вручали лично дьякам. А некоторые даже сжигали. Ну, все ясно – ждали Овдеева. Как раз сегодня должен был приехать, к вечеру. Вдруг да в приказ решит по пути завернуть, не дожидаясь завтрашнего утра?

Заглянув в сыскную каморку, Иван кивнул своим:

– Собирайтесь. Дело есть.

– А что за дело?

– По пути расскажу. Ты, Прохор, надеюсь, еще кулаками махать не разучился?

– Ха!

– А ты, Митя, из пистоля по-прежнему бьешь?

– Спрашиваешь! Почти каженный день с князем Михайлой стреляем.

– Ну, идемте оба…

– Постойте! – Из своего угла высунулся из-за кипы бумаг подьячий Галдяй Сукин, поморгал обиженно. – А я? Я-то как же? Чего меня не берете?

– Тебя? – Иван вдруг улыбнулся и махнул рукой. – Черт с тобой, сам напросился. С порохом-зельем обращаться умеешь?

– Умею! – накидывая на плечи армяк, радостно закивал Галдяй, а потом, уже тише, чтобы никто не услышал, добавил: – А не умею, так и научиться недолго. Не такое уж хитрое дело.

Уже стемнело, когда к хоромам подъехали всадники. Один спешился, обернулся, крикнул повелительно:

– Езжайте. Утром явитесь к докладу.

– Спокойной ночи, господине… – почтительно попрощались всадники. Двое из них – здоровенные бугаи – остались.

В темноте, быстро удаляясь, застучали копыта. Вдруг пошел снег, повалил мягкими хлопьями; заскрипели ворота…

– Черт знает что! – громко выругался спешившийся всадник. – Евстафий, ты что, один здесь? А где остальные?

– Охряй занемог, а где Федька с Хилаем – не ведаю, – послышался дребезжащий старческий голос.

Вспыхнул факел. Таившийся за углом Иван вышел из темноты:

– Здрав будь, Артемий Овдеевич!

Овдеев вздрогнул, обернулся:

– Иван! Ты как здесь?

– Да вот, зашел переговорить. В избу пустишь?

– Заходи, – Овдеев прищурился. – Чтой-то я тебя в приказе сегодня не видел. А ведь заезжал.

– Знаю.

– Ты поднимайся… Я тут распоряжусь. Евстафий, проводи гостя в горницу!

– Так, господине… замок.