Луи Буссенар - Без гроша в кармане. Среди факиров

Он продолжал громко, обращаясь к Мэри:

– Объясните мне точное местонахождение этих людей. Нет ли там развалин, огромной, странной и отвратительной статуи?

– Мне кажется, что во мраке я вижу каменное чудовище… Это черная женщина, у которой четыре руки. В одной руке у нее сабля, другой она держит голову за волосы… я не могу разглядеть других… ее серьги – мертвецы; ее ожерелье – мертвые головы… О, это ужасно!

– Хорошо! Это храм Кали. Берар полагал, что он в полной безопасности, если спрячет их в месте, которого все боятся. Он не мог придумать ничего лучшего, так как отдал их в мое полное распоряжение все равно что со связанными руками и ногами… Это будет мне отличным вознаграждением!

Желая получить новые сведения, он спросил у Мэри:

– Что делает капитан?

– Он спит! – сказала она слабо, едва дыша.

– А матросы?

– Тоже спят.

– А Берар?

– Я не знаю, я плохо вижу, я не могу… О! Как я страдаю! Сжальтесь!

– Еще два слова, и я вас разбужу. Что делает Берар? Смотрите! Я хочу, чтобы вы это увидели!

Она испустила душераздирающий стон и пробормотала разбитым голосом:

– Он ждет возвращения… людей…

– Каких людей?

– Я не знаю, я не могу…

– Вы должны видеть!

– О, я страдаю, я умру, – сказала она, задыхаясь.

– Смотрите! Я вам приказываю, я так хочу!

– Людей, которые ушли искать помощи… тугов-душителей…

– Где они?

Она страшно закричала, словно отбиваясь от ужасного видения; потом, показав судорожно сжатой рукой на окрестные джунгли, вскочила, выпрямилась, вытянула судорожно сжимающуюся руку и прохрипела глухим голосом:

– Там, они там, душители! Там, я вам говорю!

Биканель с револьвером в руке одним прыжком оказался в высокой траве, готовясь дорого отплатить непрошеным гостям за их нежданный визит. Но только услышал чуть заметный шорох, увидел движение листьев и две легкие фигуры, исчезнувшие как тени. Он вернулся, ворча:

– Берар не спит! Он засылает ко мне шпионов! Но нам известны их хитрости, и они нам не страшны!

Вспомнив наконец о Мэри, которую все еще ломали судороги, он сказал ей грубо:

– Забудьте все, что произошло, и не вспоминайте никогда, даже в том случае, если вас усыпит кто-нибудь другой.

Потом он тихонько провел рукой по ее вискам, подул ей в глаза и прибавил:

– Проснитесь!

Веки Мэри задрожали, ее неподвижный взгляд опять стал выразительным, и молодая девушка очнулась на ногах около миссис Клавдии, которая тоже, казалось, приходила понемногу в себя.

Серебряный король все еще держался в стороне, проклиная события, которые помешали ему разыграть комедию освобождения. С ним была половина войска Биканеля, настоящая шайка разбойников, столь же кровожадных, сколь и вероломных, если еще не больше.

Оставив обеих пленниц под охраной своих людей, Биканель пошел рассказать ему в нескольких словах о происшедшем, опустив, естественно, все, что касалось сокровища герцогов Ричмондских. Янки холодно выслушал его и добавил со злой иронией:

– Что я слышу? Оказывается, мой враг жив и здоров!

– Но не надолго.

– Да будет так!

– Я берусь сделать вдовой прелестную графиню де Солиньяк. Мы уедем, вы должны следовать за нами на некотором расстоянии и ни за что не покидать пост, который я вам укажу.

– Well! Но действуйте быстрее, я нахожу, что время тянется ужасно долго.

Биканель вернулся к своей группе, заставил миссис Клавдию и Мэри сесть на лошадей, поручил их людям, на которых вполне мог положиться, и подал сигнал к отъезду.

Вторая группа последовала за ним, и они поспешно направились в сторону храма Кали. Путешествие оказалось долгим и тяжелым, несмотря на быстроту животных и выносливость людей. Ночь застала их приблизительно в одной миле от храма ужасной богини. Обе группы, разделенные весьма небольшим расстоянием, остановились в густо заросших джунглях, которые окружали храм и простирались далеко вокруг. Когда над этой страшной местностью сгустился сумрак и зазвучала странная, беспокойная симфония из многих различных звуков, какие только можно услышать в этих диких местах, Биканель ушел смело один. Предварительно он снял с себя одежды, натерся таинственными веществами, распространяющими вокруг запах, свойственный диким зверям. Молча пробирался он между большими и маленькими растениями, которые не кололи его и не причиняли боли его бронзовой коже. Он шел и шел, заставляя разбегаться шакалов, хотя не имел при себе никакого оружия, и направлялся, руководствуясь лишь слухом или чутьем, к тем местам, откуда слышалось рычанье тигра. Известно, что эти страшные хищники избрали местом своего обитания ту часть джунглей, которая окружала развалины.