Луи Буссенар - Без гроша в кармане. Среди факиров

– Молчи, женщина! – крикнул он грубым голосом, который зазвенел как медь

Но первые же попытки Биканеля натолкнулись на ее упорное сопротивление, что очень раздражило его.

Читатели помнят, что Мэри была однажды усыплена факиром и что он запретил ей засыпать по чьему бы то ни было приказанию, кроме миссис Клавдии. Помимо сознания молодой девушки, это формальное приказание действовало и теперь, отражая постороннее внушение. Видя это необъяснимое сопротивление, брамин испустил дикий, сдавлен ный крик, похожий на рычанье тигра. Его глаза сверкнули, рот искривился, обнажив белые, острые зубы хищного животного. Испуганная Мэри попятилась и жалобно вскрикнула. Этот взгляд жег ее мозг и причинял ей невыносимое страдание.

Вмешалась графиня де Солиньяк:

– Не мучьте ребенка!

Он крикнул ей грубым голосом, который зазвенел как медь:

– Молчи, женщина! – и, описав в воздухе по направлению к ней круг, издал резкий свист. Молодая женщина тихо застонала, попятилась, всплеснула руками и скорей упала, чем села на траву. Не будучи в силах говорить, двигаться, что-либо желать, она была точно парализована. Ее глаза затуманились, члены отяжелели и затвердели, как металл. Тем не менее она все видела и слышала, как в кошмаре. Биканель подошел к Мэри и закричал ужасным голосом:

– Спите! Я так хочу!

Мэри билась, охваченная сильнейшей судорогой, и бормотала:

– Я не могу!.. Не могу!..

– Спите, я вам говорю, спите! Это необходимо!

Она прохрипела голосом умирающего:

– Вы меня убиваете! Сжальтесь! Пощадите!

– Спите!

– Пощадите! Я умираю…

На ее губах пузырилась розовая пена, глаза, расширившиеся от страха, неподвижно уставились в одну точку, по ее лицу, бледному, как воск, струился пот, в суставах раздавался страшный треск. Без сострадания к этим мучениям, к этой агонии злодей быстро сделал рассекающий жест перед самыми глазами Мэри и издал тот же резкий свист, которым ошеломил миссис Клавдию, затем произнес с выражением беспрекословного приказа:

– Спите! Или я вас убью!

Веки Мэри заморгали, кровь прилила ей к лицу, она тяжело вздохнула, сжала челюсти до того, что они затрещали, и упала, словно сраженная молнией:

– Надо только захотеть! – сказал злодей в сторону с сардоническим смехом, потом прибавил: – Отчего вы не засыпали?

– Он мне запретил, – ответила беззвучным, еле внятным голосом Мэри, оставаясь недвижимой, словно мертвая.

– Кто?

– Факир… который усыпил меня… в пагоде…

– Хорошо! Теперь вы должны видеть и отвечать мне. Где капитан Бессребреник, ваш брат Патрик и два матроса?

Молодая девушка колебалась с минуту, потом воскликнула в страхе:

– Они в развалинах… у ужасных людей…

– Кто эти люди?

– Их зовут тугами-душителями… Там, под землей, скелеты… везде… в окрестностях развалин… там ходят тигры в поисках добычи… эти тигры едят людей.

– Хорошо, это все хорошо. Кто их спас? Кто их вывел из Башни Молчания? Кто освободил от веревок?

– Подождите, дайте мне увидеть…

– Хорошо! Только торопитесь!

– Джонни распутал их! О, добрый Джонни! Они еще окружены костями, птицы хотят их растерзать… Но они защищаются… они роют яму… под этой ужасной башней… они находят ящик.

– Какой ящик? – спросил заинтересованный Биканель.

– Тот, который под башней, в котором скрыто богатство нашей семьи, – ответила Мэри своим беззвучным голосом и без малейшего волнения.

– Почему вы знаете, что там есть сокровище и что оно вам принадлежит? – спросил полицейский, час от часу все более удивляясь.

– Потому, что на ящике герб и имя герцогов Ричмондских… и потому, что я вижу, что в нем…

– Вы можете определить ценность этого сокровища?

– Да, если вы мне поможете…

– Ну, хорошо, смотрите, считайте, старайтесь хорошенько понять…

– Да, я могу… подождите немного…

– Что вы видите?

– Камни, ослепительные драгоценности… их огромное количество… оно записано на пергаментном листке, подписанном моим дедом… их больше, чем на миллион фунтов… не считая золота в монетах…

– Миллион фунтов! – воскликнул Биканель, восхищенный размером суммы, и добавил тихо, про себя: «Надо, чтобы эти сокровища принадлежали мне: они скоро будут мне принадлежать. Тогда конец рабству, конец зависимости… свободная жизнь и пышность раджи! Все эти люди исчезнут, – и я останусь единственным бесспорным владельцем этого богатства».