Уилбур Смит: Полет сокола

— Зуга, я должна вернуться в Африку. Я умру, если останусь здесь. Да‑да, засохну и умру!

— Боже мой, почему именно в Африку?

— Я там родилась, там моя судьба… и потому, что там папа, где‑то там.

— Я тоже там родился. — Улыбка смягчила резкие черты его лица. — Насчет судьбы — не уверен… Конечно, я не прочь бы отправиться туда поохотиться, но что касается отца… Тебе не кажется, что главной его заботой был всегда Фуллер Баллантайн? Не могу представить, что ты до сих пор питаешь к нему столь горячие родственные чувства.

— Он не такой, как другие, Зуга, его нельзя судить по обычным меркам.

— С тобой многие согласились бы, — хмыкнул брат, — в миссионерском обществе или министерстве иностранных дел… Но как отец он…

— Я люблю его! — с вызовом воскликнула Робин. — Сильнее — разве что Бога.

— Он погубил мать, ты ведь знаешь. — Губы брата сжались в привычную жесткую линию. — Взял на Замбези в сезон лихорадки и этим убил так же верно, как если бы приставил ей пистолет к виску.

Помолчав, Робин с грустью промолвила:

— Да, пожалуй, его нельзя назвать ни хорошим отцом, ни любящим мужем, зато как мечтатель, первооткрыватель, просветитель…

Зуга крепко сжал ее руку.

— Верно, сестренка!

— Я читала его книги, письма, все, что он писал маме или нам, и знаю точно, что мое место там, в Африке, с ним!

Зуга задумчиво погладил густые бакенбарды.

— Ты всегда умела меня вдохновить… — Неожиданно он сменил тему. — Слышала, что на Оранжевой реке нашли алмазы? — Зуга поднял бокал, внимательно разглядывая осадок на дне. — Ты и я, мы с тобой такие разные, и в то же время очень похожие.

Долив еще вина, он небрежно заметил:

— Я по уши в долгах, сестренка.

Робин похолодела, она с детства боялась этих слов.

— Сколько? — тихо спросила она наконец.

— Двести фунтов.

— Так много! — выдохнула Робин. — Зуга, неужели ты… играл? — Еще одно ужасное слово. — Играл, да?

— Ну, вообще‑то играл, — усмехнулся он, — и слава Богу, что играл, а то был бы должен на тысячу больше.

— Ты хочешь сказать… что играешь и выигрываешь? — Первоначальный ужас девушки несколько улегся, сменяясь оживленным интересом.

— Не всегда, но большей частью.

Робин внимательно посмотрела на брата, словно увидев его впервые. Двадцатишестилетний, но его самоуверенность придавала солидности — он выглядел лет на десять старше. Суровый профессиональный солдат, закаленный в схватках на афганской границе, где провел в полку четыре года. Робин знала, как жестоки были бои со свирепыми горцами, и догадывалась, что Зуга в них отличился, иначе не продвинулся бы по службе так быстро.

— Как ты оказался в долгах?

— У большинства моих сослуживцев, даже младших по званию, есть личные состояния, а я майор и должен держать марку. — Он снова пожал плечами. — Охота, обеды и ужины для друзей, поло…

— Как же ты расплатишься?

— Можно выгодно жениться, — улыбнулся Зуга, — или найти алмазы. — Он отхлебнул вина и сгорбился в кресле, глядя в сторону. — Я как‑то читал Корнуоллиса Харриса… Помнишь, каких мы видели зверей, когда жили в Колоберге?

Робин молча покачала головой.

— Ну да, ты же была еще маленькая, — кивнул Зуга. — А я вот помню. Газели, антилопы гну — целые стада на пути в Кейптаун. Однажды ночью видел даже льва в свете походного костра. Харрис в своей книге описывает охотничьи экспедиции до самой Лимпопо — так далеко еще никто не заходил… кроме отца, конечно. Черт возьми, это куда занятнее, чем бить черных антилоп или фазанов. Знаешь, сколько Харрис отхватил за свои рассказы? Почти пять тысяч!

Зуга отставил бокал, выпрямился и достал из серебряного футляра сигару. Закуривая, он задумчиво нахмурил брови.

— Ты вот хочешь ехать в Африку по высоким соображениям… Мне, наверное, тоже стоит туда отправиться, но по более серьезной причине — за кровью и золотом. У меня есть предложение. — Он лихо отсалютовал бокалом. — Экспедиция Баллантайнов!

Робин неуверенно рассмеялась, приняв это за шутку, однако послушно подняла бокал, все еще почти полный.

— За экспедицию! Но каким образом? Как мы туда доберемся, Зуга?

— Как зовут того типа из газеты? — поинтересовался брат, не ответив.

— Уикс, Оливер Уикс. Только с какой стати он станет нам помогать?

— Я придумаю вескую причину, — пообещал брат.

Робин припомнила, что даже в детстве Зуга обладал недюжинным красноречием и даром убеждения.

— Ты знаешь, пожалуй, я тебе верю, — улыбнулась она.