Маргарита Свидерская - Радуга Над Теокалли

Все окружающее примет таинственные очертания, резкие тени смягчатся и обретут волшебный серебристый свет богини Луны. Громкая музыка в ушах обретет гармонию и нежность, слившись в чудесный мощный гимн сотен голосов, обращенных к ней, добрейшей богине-исцелительнице. Непроизвольно Иш-Чель начала двигаться в такт мелодии, кружась в давно известном ритме. Прикрыв глаза, она ступила на высокую лестницу теокалли, где ей был знаком каждый камень под ногой. Душа стала рваться вверх к вершине храма, а ее хозяйка с восторгом и упоением начала отчетливо выполнять каждое дикое движение ритуального танца. Недалеко от себя Иш-Чель увидела будущую жертву. Она тоже пыталась выполнять требуемые движения, но это скорее напоминало агонию тела, у которого руки и ноги не слушались замутненного напитком рассудка. Казалось, что рабыня устала, единственное ее желание — лечь и уснуть.

Шаг за шагом процессия поднималась к площадке на теокалли, а луна постепенно подходила к назначенной точке, заливая все вокруг волшебным струящимся светом. Вот и вершина. Паломники остановились.

Жертву, обессиленную и ослабевшую, подхватили на руки жрецы и уложили на большой жертвенный камень. Ловкие руки храмовых прислужников быстро привязали веревками руки и ноги жертвы к выступам жертвенника. Из храма вышел главный жрец. Следом за ним его помощники.

Все подняли лица к полной луне. Женщины затянули очередной гимн. Иш-Чель подали большую золотую чашу. Теперь ей предстояло подойти к жертве, и не только наблюдать все с близкого расстояния, но и принимать активное участие в ритуале. Чаша была тяжелой, Иш-Чель пришлось приложить усилия, чтобы спокойно держать ее двумя руками. Медленно дочь Кокомо приблизилась к центральной группе. Жрецы замерли, с волнением следя за движением Луны, высчитывая последние мгновения ожидания.

Случайно посмотрев на жертву, Иш-Чель встретилась с ее безразличным взглядом. Рабыня не шевелилась, только тонкие пальцы привязанных рук едва подрагивали, пытаясь нащупать веревки. Главный жрец поднял руки к Луне, блеснул нож, на миг хор и грохот барабанов смолк — ритуал подходил к завершению. Внезапно взгляд жертвы прояснился, она, смотря прямо в глаза Иш-Чель, прошептала одними губами:

— Полюби вместо меня… — нож в ловких руках быстро пронзил грудь. Из неостывшего тела вынули сердце. Капли крови обагрили жертвенный камень, паломники впали в транс, всех вновь оглушили свирели и барабаны… Иш-Чель собрала кровь жертвы в чашу, подошла к краю теокалли и, подняв ее на вытянутых руках, обратилась к Луне:

— Моя богиня! Прими жертву! Будь благосклонна и щедра к нам! Подари мне великую любовь… Сделай так, чтобы я была единственной у моего мужчины!..

Транс достиг своего пика, передав чашу с кровью, Иш-Чель удалилась внутрь храма в отведенные ей покои. Она чувствовала, что теряет сознание.

А Луна радостно заливала округу серебристым покоем.

Коацаок поразил свадебный караван угрюмостью и тишиной. Не было толп народа в ярких праздничных одеждах. Никто не выкрикивал приветствий новобрачным. Не гремели барабаны, и не закладывало уши от пронзительного визга свирелей. Что-то произошло. Это чувствовалось даже в воздухе. Оно, словно, жаркое покрывало, душило город.

— Ацтеки прислали гонцов, к нам идут послы правителя Анауака… — первое, что услышали Кинич-Ахава и Иш-Чель от Копана, который встретил молодую пару во внутреннем дворике их дворца. Халач-виник был настолько встревожен происходящим, что забыл произнести приветственную речь. Угроза придавила его крепкие плечи, а весь вид показывал, что Копан тщетно пытается найти выход достойный его особы. Уичаа тоже не скрывала своего страха, а жизнерадостный вид невестки вызвал в ней раздражение. От свекрови Иш-Чель лишь достался недовольный взгляд. Уичаа ообщила молодым, что народ Анауака собирается покорить их город, и Коацаок уже потерял драгоценное время. Подтверждением были послы, прибывшие несколько дней назад с требованием «договора о дружбе», которым ацтеки навязывали свою волю. Это была обычная ацтекская тактика захвата территории. Теперь Коацаоку предстояло пройти дорогой многочисленных покоренных городов. Спасения не было.

— Через пятнадцать дней ацтеки явятся за выкупом. — Закончила Уичаа.

— Много ли они хотят, моя госпожа? — Иш-Чель попыталась придать своему виду, тону и голосу глубокое почтение. Ее не смутил злой взгляд свекрови.