Роман Шебалин - Мышиная Радуга

Шебалин Роман

Мышиная Радуга

/кое-что о физиологии Москвы/

Людей нет. Нет их. То есть, - не так, не эдак, не в том что бы - это где-то там, а здесь есть они; в принципе нет,

вообще, конкретно - их нет в Москве. Нас - нет.

Ах, как же! - Вы возопите и, не разбирая дороги, как, казалось бы, есть, чуть, ай! не поскользнувшись, но все же успев ухватиться за ручку двери, ее распахиваете, вбегаете, уже путаясь пальцами в связке ключей и вот наконец-то, влетев в квартиру, скинув только шапку и пальто, нет, лучше - прямо так- к зеркалу, - Вы помните? стояли такие старые, еще даже не шкафы, а шкапы со скрипучими дверками, теплыми, почти бархатными - там были зеркала, во весь рост, чтобы вся комнатка и еще даже - окно, а там: небо, деревья, дома, переулки - и Вы сами, запыхавшийся, и тычущий пальцем в это высокое от пола до потолка отражение, возмущенно: да как же! вот он я... И уже, так, чуть более задумчиво: да вон же вот он я...

А вот ведь и нет же! То есть, да - лицо там, глаза, пальто, гримаса серьезная, глупая, но это не Вы. Может быть и Вы, да вот Вас все равно нет. Поверните голову слегка влево, вправо теперь - видите? В старинном зеркале отражается помимо всякой разности: комнатка, диван там, часы, стол... Но это не важно, Вы умрете - они и не вспомнят о Вас. Еще чуть голову поверните. Видите? - отразилось окно. А там, в окне - да-да, именно, в нем, а не за ним, в нем - мир, робкий, родной и мертвый, потому что мы в нем - ничего. Но он не пуст. Он пуст нами. Как свята пустота, ее бесконечная серость, ее легкое мышиное копошение и - радуга. Вы не заметили? - в Москве всегда: радуга. Обласканных, усыпленных нас, москвичей, - не было, нет, не будет...

А с Питером легче. Питержбзбр... ну, которые ленинградцы, так вот - в ними проще. Они разом удостоверились однажды, что Питер - в их воображении. Сперва, конечно, он был в воображении одного веселого горемыки с родовыми комплексами, позже - воображение, поселившись в умах иноземельных умников, стало приобретать формы некого газа, отравленные этим газом, мужички православные составили, как был сказали иные теоретики,

- базис, и проблема вымещения воды из емкости путем погружения в оную тел православных была решена. Так что - если воображаемый город и стоит на костях, слава Митре, хоть - на настоящих!

Кто, кто сказал, что немцы - зануды? Только, если так, на вид, ходят себе: подтянутые, дельные, строгие, а все ж таки - лица эдакие, будто потеряли что... Но, Бог мой, навоображали же они нам цельный город, почти столичный, да еще и с императорами! Я вот что думаю: все это из газа. Возьмем, к примеру, дом какой из Питера и перевезем его, скажем, во Владимир, - не доедет ведь, растает по дороге! Во Владимир-то, может, какая дымка и приползет, но только - никак не дом. А все почему? Потому что он из газа. Резон в этом есть. Из газа стоить и дешевле, и быстрее, и легче. А самое главное - не так обидно будет, когда затопит. А это уж обязательно... Ах, ужо серые потоки воды на город Ленина и Петра хлынут... а вот - уйдут когда - нет города Ленина и Петра. Оппаньки его, гордого. Москва - иная совсем. Тут наоборот. (В смысле - это в Питере все наоборот, так, назло, чтоб пусто не казалось...)

А мы здесь - в ее воображении.

Вот так и получается, что как бы - нас нет.

Обидно. О чем тогда?

И вдруг, так, совершенно случайно, луч света выхватывает вам блик на золотистом куполе, вы запрокидываете голову, словно пытаясь поймать, нет же! понять, узнать: что это? Порыв ветра сорвет лист ветки, вспыхнет на листе купола отражение - золото его шелестящее плавно опустится вам в руки. Эдакий мокрый лист, - поморщитесь Вы. Еще бы - где-то всегда идет дождь.

Знаю: Москва - ведь не город это, где живут, но и не город и вовсе, что-то морское такое, теплое; и казалось бы - нет воды ей, нет ей бушующих волн сумасшедших прибоя, нет удивительных кораблей сверкающих всеми цветами радуги в холодных лучах осеннего солнца, нет - моря ей: что вы, как можно! - Москва - море само, его, если хотите, злокозненный клок, бесполезный обрывок... остов воды... да и еще Бог знает что, - до чего еще додуматься можно! теперь, теперь... ныне - не все ли равно! но

- но она вовсе - не она, но - оно. Москва ведь животное (морское), упало которое с неба на землю, упав (морское - на землю), оно распласталось, словно медуза зыбкая какая, а что Москву строили - сущая ложь! как же, никак нельзя было строить, невозможно: животное с простейшей организацией сознания, или без сознания вовсе, или, - да пусть хоть так! с трансцендентальным сознанием, - как это "строиться-выстраиваться"?