Георг Борн: Грешница и кающаяся. Часть I

— Останется она в замке?

— Сохрани Бог, она бежит с нами! Ты ее увидишь, но не прикоснешься к ней! Это благочестивая девушка.— Кастелян прищелкнул языком.— Ночь с нею, черт подери, стоит целой жизни. Какое у нее тело! Даже Эсфирь в сравнении с ней ничего не стоит!

— Ты раззадорил меня, черт возьми! За такую девку много отдашь.

— Минну не купишь! Когда я третьего дня ночью снова был у нее в комнате, слишком близко подошел к ней барон и протянул кошелек с золотом. Ну и что, ты думаешь, он получил взамен?

— Поцелуй?

— Нет, пощечину, от которой у него порядком зазвенело в ушах. А это камергер короля!

— Хуже не придумаешь!

— Ну, зато он больше не придет! Однако она говорит, что наше дело не терпит отлагательства, потому что этот Шлеве, кажется, славный гусь. Готов побожиться, это он давал мне работу через Роберту, и уверен, что старая чертовка…

— Помяни Господи ее душу,— грубо засмеялся Карл.

— …что старая чертовка не отдавала мне и десятой части добычи! У нее были тайные дела с этим Шлеве!

— Но в конце концов ты отнял у нее и остальное!

— Да, я не люблю, чтобы меня обманывали!

— То есть, чтобы брались не за свое дело.

— Глупый! Я никогда не занимаюсь обманами; это слишком просто для меня,— серьезно заключил Кастелян.

— Да, у тебя дела посерьезней. На, пей.

Оба товарища, часто прикладываясь к бутылке, так как холодный ветер дул им в лицо, а дождь и снег промочили все платье, достигли наконец прохода, соединявшего Соборную улицу с ближайшим переулком. Этот маленький, мрачный переулок, похожий в начале своем на ворота со сводами, назывался Соборным переулком.

За стеной в тени стоял мужчина лет тридцати, плотно закутавшись от непогоды. Он высоко поднял воротник своего дырявого пальто и надвинул на глаза старую серую шапку. Коротковатые брюки и грязные стоптанные сапоги обличали не только его бедность, но и свидетельствовали — о крайне распутной жизни, между тем как белые нежные руки и подстриженная по-военному борода составляли странный контраст с одеждой.

Этот человек, не имевший жилища и теплой одежды, который мерз теперь за стеной, озираясь со страхом по сторонам, был лейтенант фон Рейц, прежде один из знатнейших офицеров страны, а теперь сотоварищ отъявленных мошенников. Страсть к игре и пьянство разорили его и побудили сначала растратить доверенные ему деньги, а потом сделаться игроком и, наконец, вступить в товарищество с подонками общества. Прежде он пил лишь редкие вина, потом, по истечении срока наказания, довольствовался пивом и, наконец, теперь не брезговал уже и водкой, чтобы только забыться и заглушить сознание своей горькой участи.

Подобного рода жизнь вовсе не единичное явление в столичном омуте. Над его колыбелью благородные родители строили самые радужные планы; они пожертвовали всем, чтобы дать сыну блестящее воспитание, и за все это имели несчастие видеть, как их сын падал все ниже и ниже. В близком будущем его ожидала смерть в реке или работный дом, а может быть, и сук в лесу сослужит ему последнюю службу.

Лейтенант, как для краткости называли его приятели, заметил две приближающиеся фигуры.

— Это вы? Ночь должна удасться, иначе все прогорит. Клянусь честью, за мной дело не станет.

— Это вы, лейтенант? — спросил Кастелян.

— К вашим услугам. Пора начинать?

— Самое время. Пойдемте!

— Как заманчиво мелькает огонек; он напоминает мне «Геру и Леандра»,— засмеялся фон Рейц, выходя из узкого переулка на Соборную улицу,— только мы будем умнее и не пойдем туда. Нет ли у вас водки, Кастелян?

— У тебя осталась еще пара глотков, Карл? Дай их прикончить лейтенанту, он всегда готов выпить!

— Только не воду, черт возьми! — Лейтенант с жадностью схватил бутылку, осушил ее одним глотком и возвратил.— Allons, enfans! [10] Вперед, дети! (франц.) . — тихо сказал он, идя к больверку.— Сегодня снова прольется кровь — у меня чешется правая рука.

— Сюда,— позвал Карл, опередивший своих товарищей,— здесь самое удобное место.

Он показал на плот, возле которого стояло несколько лодок, и первым вскочил на него; лейтенант и Кастелян, осмотревшись по сторонам, последовали за ним.

Скоро все трое уселись в одной из лодок, отвязали ее от столба и поплыли по направлению к башне. Сильное течение не позволяло им пристать у основания, и они причалили к берегу на несколько локтей от нее. Это не помешало им выйти и довести лодку до удобного места, где можно было ее оставить. Карл передал лейтенанту мешки и вынул из кармана потайной фонарь. Кастелян тем временем уже подошел к маленькой двери и вложил в нее обильно смазанный ключ.