Э Хайне - Ожерелье голубки

- Как можешь ты, ученый, говорить такое! – возмутился мавр, которого звали Кривой Глоткой, потому что его лицо было плоским как у густеры. – Разве не начинается каждый правоверный молебен со слов: «Нет Бога, кроме Бога, а Мухаммед – пророк его»?

- Забудьте о вашем лживом пророке. Преисподняя отступников ему уже уготована! – выкрикнул мальтийский монах. – Христос, сын Божий, сказал: «Кто не верит в Меня и Моего Небесного Отца, тот подвергнется вечному проклятию. Есть только одна единственная и неделимая истина».

- Сын Божий – сын плотника, – засмеялся Кривая Глотка, – зачатый юной девой и рожденный в хлеву! Или было наоборот: рожденный девственницей и зачатый в хлеву?

- Вероятно, это был ослиный хлев, – подхватил и молодой мавр. – О нет, теперь я вспомнил. Это был свинарник.

Мусульмане и евреи хохотали. Несколько христиан схватились за оружие.

- В Ломбардии существует поговорка, – сказал капитан. – «Если тебе дорога жизнь, то не сражайся на корабле, на горе и на женщине».

И он добавил угрожающе:

- Кто затеет здесь ссору, отправится за борт, и да поможет мне Бог, все равно какой!

Корабельный плотник, просоленный всеми ветрами карлик на деревянной ноге, отвлек внимание на себя, высыпав в огонь ведро сосновых щепок. Искры брызнули во все стороны, подобно лаве извергающегося вулкана. Те, кто сидел близко к огню, опалили свои бороды. Запахло как на день Мартина, когда палят гусей. Когда шквал негодования смолк, плотник поднялся, чтобы рассказать небылицы. Он поведал о мапапутках с молочно-белой кожей, морских девах на западном побережье Африки, которые завлекают моряков своей грудью, страстные, точно горячие кобылицы. При лунном свете мужчины переполняются столь неукротимым желанием, что бросаются в воду и летят навстречу своей гибели, словно мотыльки на огонь.

После сего он перешел к повествованию о каракатицах, что обитают в Китайском море. У них восемь рук, каждая длиной в двадцать локтей и толщиной в ляжку жирной негритянки. По ночам они проскальзывают через люки корабля. Горе спящему моряку, который им достанется. Они высосут кровь у него из вен. Бледного как морская пена находят его мертвым в гамаке.

- Что вы думаете о новом оружии, об аркубалисте?

- Вы имеете в виду арбалет? – Да, арбалет.

- Это правда, что его лук так силен, что человеку не натянуть его одной рукой?

- Как же может лук быть хорошим, если его нельзя натянуть? – спросил еврей.

- Он натягивается железными рычагами. Его стрелы длиной всего в ладонь, но пробивают любые железные доспехи на расстоянии двухсот двойных шагов.

- Боже милостивый и милосердный! – воскликнул еврей. – Это конец всем войнам. Кто захочет рисковать своей жизнью перед таким ужасным оружием?

- Папа наложил анафему на новое оружие на Латеранском соборе, – сказал франконец. – Его признали ars mortifera diavoli («орудием дьявола, приносящим смерть») и deo odibilis («ненавистным Богу»). Кто использует арбалет против людей, тот совершает смертельный грех. Ему уготовано вечное проклятие.

- Это хорошо, – одобрил арабский ученый.

- Это плохо, – поправил его ученик. – Потому что на языке Рима это означает: нельзя использовать проклятое оружие против христиан. Только своих единоверцев христиане считают людьми, потому что только христиане – как они полагают – обладают бессмертной душой. Против язычников, еретиков и некрещеных можно использовать это оружие, не задумываясь и без смущения, как при охоте на диких зверей.

- А верно ли, – спросил торговец из Рума, – что для аркубалиста существуют особые стрелы для охоты и войны?

-Да, такие есть.

- И чем же они отличаются?

- Железными наконечниками. Военные стрелы оставляют более тяжелые раны. Их использование на охоте считается бесчеловечным.

Мавр заметил:

- Вы, христиане, – профаны в искусстве жизни, но в искусстве убивать вы превзошли всех.

- Важнее оружия человек, который его использует, – произнес Каб-аль-Ахбар. – Ничто так непобедимо, как человек, который готов отдать свою жизнь.

- Все ли воины должны быть готовы к смерти в бою? – спросил оружейник из Таррагоны.

- Конечно, – ответил арабский ученый, – любые воины принимают смерть в расчет. Они очень точно оценивают свои возможности и надеются на Божью помощь. Они убеждены, что счастье на их стороне. Они обладают ловкостью, подобно канатоходцам. Среди воинов и акробатов не может быть места шарлатанам. Да какой шарлатан отважился бы пройти над пропастью, если, несомненно, понимает, что при этом может размозжить себе голову? И все же находятся федаи, смертники, добровольно идущие на смерть, горящие факелы, которые озаряют своим светом весь мир, жертвенные свечи на алтаре правоверных, мученики.