Э Хайне - Ожерелье голубки

Какой мечтой, каким сонным видением окажется, в конце концов, Хизуран? И существовала ли она здесь? Какой она была в действительности, если она существовала?

Мертвые лежали на ковре из цветов – бамбуковые стволы, сломанные бурей. Женщины из сада украсили их, как невест. Хизуран была одета в платье, в котором Орландо увидел ее впервые. В большом зеркале львиного двора стояла она, невеста, которая ожидала возлюбленного и обнимала чужого. Какой печальный обман!

Орландо подумал о страстных разговорах их тел. Он гладил ее кожу.

- Прости меня, – сказал он, – я обманул тебя. Прощай, Хизуран.

Он склонился над Аишей.

Прощай, маленькая жемчужина

В конце радуги

Расцветет сад,

Где мы споем вместе.

Сайда велела оседлать двух коней. Она ожидала Орландо у выхода из туннеля смерти. Они скакали, пока бока лошадей не задрожали от усталости. В роще красного кипариса Сайда слезла с седла:

- Мы побудем здесь. Отсюда открывается вид на всю долину. Это освобождает.

Они бежали рядом по траве по колено. Орландо говорил о Хирузан. Сайда слушала его.

- Выразительнее любых слов были ее глаза, ее руки, все ее тело. Взмах ее ресниц на моей щеке, легкое как дыхание прикосновение ее волос.

А потом она бросалась на меня, дико и шаловливо, точно молодой охотничий пес, она осыпала меня поцелуями и любовными покусываниями. Острые, будто кончик иглы и все же бесконечно осторожные, впивались ее зубы в мое тело. Она зализывала раны как кошка, высасывая кровь, как вампир. Смотри!

Он снял шелковый платок с шеи. Цепочка иссиня-черных укусов украшали его шею. Сайда рассмотрела их.

-Tauq el-hamama, – проговорила она. Это звучало бесконечно грустно.

В долинах Даилам

Находят по весне

Мертвых голубей,

Белых как снег.

Они убивают

Друг друга из любви.

На горле у них Рубиновая цепь –

То капли жаркой крови.

Tauq al – hatnama,

Ожерелье голубки.

- Она предчувствовала свой конец, – сказал Орландо. – В наш последний вечер она написала на коже Аиши. «Чтобы страсть не погасла, любимый, позволь нам сделать так, будто нам принадлежат только эта ночь».

Орландо остановился. Воспоминания захлестнули его.

- Она велела сказать Аише:

Я принадлежу мужчине

И страшусь лишь одного:

Того дня, когда он меня

Вернет мне обратно.

-Она была, как… – Орландо тщетно искал подходящее слово. – Она была такой невероятно живой.

- Смертно лишь то, что живо. Орландо поглядел на кольцо Хизуран:

- Больше мне ничего не досталось.

- Здесь есть еще кое-что, – сказала Сайда. – Вместе с кольцом она передала мне это письмо.

Орландо прочитал свое имя, написанное почерком Адриана.

Письмо упало на землю.

Он поднял его и спрятал за пазуху.

Сайда глянула на него:

- Хизуран умела писать? Ты знал это?

И снова ее глаза приняли уже знакомое ему заговорщическое выражение.

Позже в своей комнате он с облегчением установил, что печать письма не тронута. Он хотел его распечатать, но не отважился.

Он спрятал письмо в своей одежде. Там он носил его, как амулет. Порой он доставал его и вертел в руках, не открывая.

- Мы потеряли ее, – сказал Орландо на перепутье сознания.

- Я потерял ее, – возразил брат. – Разве ты не молился: «Боже, избавь меня от решения!» Он отобрал у тебя решение. Что же ты жалуешься? Ты сам не способен на жертву. Ты никогда ее не любил. Теперь ты свободен для своей миссии. Свободен как птица!

Орландо нашел Сайду в саду. Она шла от голубятни.

- Посмотри-ка, – сказала она и протянула ему птицу. – Посмотри только, ожерелье голубки! У нее на шее шерстяная нитка, красная, как кровь. Она совершила долгий перелет. Смотри, как она устала. Что это должно означать? Ожерелье голубки.

- Возможно, она заблудилась.

- Нет, она из наших голубей. Это злой знак. Я чувствую это.

Орландо лишился сна.

Тамплиер в Багдаде сказал: «Если в Аламут прилетит голубь с кроваво-красным ожерельем, спасай свою жизнь».

* * *

Вечером Орландо был в Тадж аль-Алам. Казалось, Старец ожидал его. Он сказал:

- Вожделение, религия и власть неразделимы, как пальцы на одной руке. Вера в Бога придает жизни смысл, а обществу – порядок. Половое влечение держит человека в зависимости, как вода – рыбу.

В древних религиях Бог и сексуальность сливались в единое целое. Осирис и Ваал были фаллическими божествами. Существовали храмовые проститутки для мужчин и мистические культы для удовлетворения женской сексуальности.