Э Хайне - Ожерелье голубки

Человек не может смириться с тем, что существует только на краткий срок. Ему необходимо бессмертие для исцеления души, необходимо, как вода и воздух для тела. Ничто не дает столько сил ослабшему, как вера в высшее существо, которое его защищает. И существует ли Бог на самом деле, абсолютно неважно. Не самый Бог, но вера в него – вот что имеет значение. Поэтому религии так важны. Без них человек оставался бы только животным. Его богоподобие заключает в себе его достоинство и обязанности.

Каим замолчал в изнеможении. После долгой паузы он продолжил:

- Надежда, которую религия вселяет в человека, – вот что делает ее столь важной. Вера в добро и справедливость облагораживают человека. Бог – это всего лишь идея, но идеалы – не лучшая ли часть нашего существования? Как жалка вся реальность! Есть что-то утешительное в представлении о том, что Бога нет.

Высшее откровение – это покой, ничто. В самые важные моменты жизни нас окружает молчание. Мы молчим, когда с любовью смотрим на человека, когда скорбим о нем. Мы молчим, когда слушаем, читаем, размышляем и молимся. На определенном уровне человеческого познания иссякают даже мысли. Просветление таится в темноте. Высшее бытие – это небытие. То же касается и Бога. Я тебя посвятил.

Вот Кашфол ас-Pap, ключ тайн. Ты держишь его в руке.

Ветер завывал в башне. Тени облаков закрывали свет луны.

- Я читал древние тексты, – сказал Старец Горы. – Тексты, которые гораздо старше Библии. Ты слышал о Гильгамеше, царе Шумеров? Он отправился на поиски тернового цветка вечной молодости. Богиня Иштар дала ему совет – прекратить поиски:

Зачем ты так бегаешь?

Бессмертие, которого ты ищешь,

Не существует.

Живи и наслаждайся!

Не стремись к сверхъестественному,

Познай себя самого!

Орландо спросил:

- Что же остается, если нет Бога?

- Ты сам. Ты остаешься. Теперь ты стал больше, чем был до этого, потому что ты – не просто марионетка, которую боги дергают за ниточки. Святость – в каждом восходе солнца. Святость – в дожде, на вершинах гор, в просторах пустыни. Святость – в старых деревьях, в гордых лицах, в каждом источнике чистой воды. Святость – в улыбке, что мы дарим друг другу, в слезах горя, в смехе наших детей. Мир переполнен удивительными чудесами. Возьми только звездное небо! И тебе нужен Бог? Цель жизни – это жизнь.

Я не надеюсь.

Я не боюсь.

Я свободен.

Ночью к Орландо не шел сон. Бога нет. Какая ужасная мысль! Невероятно. Какое безумие!

Снова и снова его взгляд поднимался к звездам, будто там он надеялся отыскать ответ. Как пуст был мир без Бога! «Чтобы быть, мне необходим Бог».

То же касалось и Адриана. Да, и его тоже.

* * *

Рамадан достиг своей кульминации. Тела были изнурены постом. Стражники на стенах крепости будто онемели от воздержания. Только их одежда еще колыхалась на ветру. Даже галки умолкли, потому что и им пришлось подчиниться жестокому ритуалу. Не было никого, кто бы их покормил. Вся человеческая активность сводилась к пяти дневным молитвам.

Сад тоже был закрыт. Ночи стояли безлунные, дни тянулись долгие и пустые.

Сайда, которая обычно ходила с открытым лицом как мркчина, скрыла его на время поста.

Белое тонкое покрывало на ее волосах и лице напоминало Орландо только что выпавший снег. Каим был единственным, кому не мешало воздержание. Он постоянно жил как аскет.

Орландо проводил много времени в библиотеке.

Чтение было не только самой приятной возможностью убежать от реальности, но и своего рода наслаждением, потому что благодаря ущемлению телесной функции ум становился яснее и светлее, как небо над снежными вершинами.

Именно в библиотеке Орландо узнал о том, что Шахна нарушил Рамадан. Он прорвался за границы сада. Опьяненный вином, он лежал подле своей жены. Новость разожгла всеобщее возмущение.

В тот же день Каим свершил суд над ним. Действо было открытым для всех согласно исламскому праву.

Во дворе мечети они собрались. Никто не уклонился. Никто не произносил ни слова. В зловещем молчании, как удар топора, прозвучал приговор: смерть от меча!

Потому что написано: «Кто оскорбляет Аллаха и нарушает его законы, тот поплатится жизнью». Приговор будет приведен в исполнение завтра утром, на восходе солнца.

Однако этого не произошло. Когда они пришли за ним, палач монголов лежал мертвым на своей постели. Он перегрыз себе вены. Его окровавленные губы кривились в мрачной усмешке, словно хотели сказать: «Шахна Аламута не позволит заколоть себя как овцу! Решение о своей смерти я принимаю сам».