Анна Овчинникова: Шут и трубадур

Рэндери хмыкнул.

— Спасибо, госпожа. Бог даст, торнихозские альки и торни меня не тронут, да и я не сделаю им ничего дурного. Тому, кто видел улыбку дьявола, козни нечисти не страшны — так сказал мне один монах, большой знаток эдаких дел!

— А вы… видели улыбку дьявола?! — шепотом спросила Кристина.

— Видел, госпожа.

— Когда?! Где?! И… какой из себя князь тьмы?!

— Какой?

Кристина села перед трубадуром на пол, затаив дыхание, и Рэндери после недолгого молчания принялся рассказывать:

— Я видел его лет десять назад, когда был на рыцарском турнире в Кет-Бихау. Туда пришла весть, что неподалеку появились морские разбойники — кетты, вошли на шести судах в устье реки Дэя и разграбили городок Рут, а потом сожгли и сам город, и несколько соседних деревень. Тамошний герцог собрал своих вассалов и всех, кто хотел попытать воинскую удачу, и окружил лагерь кеттов на берегу Дэи. Мы зажали язычников между рекой и морем, а за нами был сожженный город: груды тлеющих головешек на скалистом берегу. Мы хотели напасть на разбойников ночью, но вечером поднялась такая буря, что два их судна выкинуло на скалы и разнесло в щепки — Господь да помилует души несчастных, которые были на тех кораблях! Наш епископ сказал, что то было знамение божье, и мы, воодушевившись, стали ждать утра…

Всю ночь напролет дул ураганный ветер, высокие волны ходили по Дэе, и мы уж думали, что река вот-вот захлестнет лагерь кеттов, а нам останется только подбирать трупы, которые волны выбросят к нашим ногам. Но в полночь нас разбудил жуткий шум, заглушивший даже завывание бури: наши лошади словно взбесились, ржали и рвались с привязи, а те, что сумели оборвать повод, метались в темноте, словно их преследовали волки. Никто не понимал, чего боятся кони, но многие тоже начали бояться, сами не зная чего. Еще немного — и люди тоже начали бы метаться темноте, сбивая друг с друга с ног, но епископ велел герольдам протрубить в трубы, а когда все собрались к помосту, приказал рыцарям опуститься на колени и молить бога, чтобы он оградил нас от козней сатаны. Клянусь зад… громом! — только это нас и спасло. Лошади продолжали бесноваться, но мы повторяли вслед за епископом слова молитвы и больше не ждали неведомой гибели из темноты. Тут Генстон из Шуава наклонился ко мне и сказал: «Вы знаете, что случилось, рыцарь? Наши кони почувствовали приближение дьявола».

Я спросил, откуда ему это известно, а Генстон ответил, что однажды уже видел, как языческие воины вызывают на помощь дьявола из морских глубин. Кетты приносят нечистому в жертву лошадь, а бывает, и человека, и если дьявол примет жертву — да поможет Господь им врагам! Если же волны выбросят жертву на берег, кетты ни за что не станут сражаться.

Когда он это сказал, я решил во что бы то ни стало посмотреть на языческого дьявола.

«Берегитесь, рыцарь, — предупредил один монах, который молился рядом и слышал наш разговор. — Если дьявол улыбнется вам, вы не проживете на свете и минуты!» «Ну, а если проживу?» — спросил я. «Тогда, — ответил монах, — никакие козни нечистой силы будут вам больше не страшны!» «Я пойду с вами, — заявил Генстон. — Лучше перемигнуться с дьяволом, чем слушать завывания этого плешивого осла, чтоб он подавился своим следующим „аминь“!» Извините, госпожа, Генстон был храбрый рыцарь, но скучал без меча в руке и без крепкого словечка на губах…

— И что же было дальше? — нетерпеливо спросила Кристина.

— Почти все мы были такими, — сказал Рэндери и продолжал, не тратя сил на поиски подходящих выражений:

— Мы с Генстоном незаметно вышли из лагеря — это было нетрудно сделать, потому что наши часовые молились вместе со всеми. Ветер выл, не утихая, то была жуткая ночь, госпожа — как раз в такую ночь и должен приходить на землю дьявол! Непонятно, как держались уцелевшие суда морских разбойников в устье Дэи, почему их не выбросило на берег, как первые два. Должно быть, часовые кеттов тоже больше думали о своем нечистом покровителе, чем об осторожности: мы с Генстоном сумели подкрасться к язычникам так близко, что увидели узоры на их щитах. А за полукольцом костров, на краю обрывистого берега, под которым ревела Дэя, мы увидели деревянную голову дракона, снятую, должно быть, с одного из погибших кораблей, а рядом — тушу белой лошади. На обрыве, лицом к реке, стояли все кетты — при оружии, но без шлемов; они раз за разом ударяли мечами в щиты. Думаю, грохот оружия заменял им слова молитвы. Я как раз хотел сказать Генстону, что, как видно, дьявол кеттов не любит речной воды, а любит только морскую, как вдруг мой товарищ завопил так, что нас непременно обнаружили бы, если бы в этот момент кетты не грохнули снова мечами о щиты. И тут я увидел, как над краем скалы в тучах брызг поднялось лицо дьявола. Оно дергалось и ухмылялось — огромное и черное, словно спина кита, на нем ярко светились белые глаза и кривился широкий разорванный рот… Не дай мне Боже снова увидеть такое, даже во сне!