Бернард Корнуэлл - Арлекин

Французский король ехал под голубым знаменем с золотыми лилиями, а флаг короля Богемии украшали три белых пера на темно-красном поле. В бой вступала вся конница Франции. Барабанщики взмокли, священники молились, а королевские трубачи издали торжественный сигнал, предвещающий гибель английскому войску.

Брат короля граф Алансонский, начавший безумную атаку, оставившую на склоне столько убитых французов, погиб: упавший конь сломал ему ногу, а английский топор раскроил череп. Те оставшиеся в живых воины, которых он вел, были оглушены, поражены стрелами, пот заливал им глаза. Но они продолжали сражаться, поворачивая усталых коней, чтобы обрушивать мечи, палицы и топоры на пеших латников.

Англичане отражали удары щитами и рубили мечами по конским ногам.

Труба прозвучала ближе к сече, настойчиво повторяя короткую мелодию. Некоторые всадники, услышав это, поняли, что им дан приказ отойти. Не отступить, а уступить дорогу, поскольку предстояла главная атака.

— Боже, храни короля, — угрюмо проговорил Уилл Скит. У него осталось всего десять стрел, а на него шла половина Франции.

Томас уловил странный ритм сражения — неожиданные затишья и внезапные возобновления страшного побоища. Солдаты сражались, как демоны, и казались неуязвимыми, а когда всадники отступали, чтобы перегруппироваться, они обессиленно опирались на свои щиты и мечи, словно готовы были вот-вот умереть. Кони снова приближались, англичане предостерегающе кричали, и латники выпрямлялись и вновь поднимали иззубренные клинки. Шум на холме стоял оглушительный: внезапные выстрелы пушек, от которых было мало толку, кроме добавления темной адской вони к смраду боя, конское ржанье, звон и лязг оружия, пыхтение, крики и стоны людей. Умирающие кони скалили зубы и били копытами по земле. Томас сквозь заливающий глаза пот посмотрел на длинный склон, усеянный десятками, может быть, сотнями мертвых коней. За ними, приближаясь к трупам генуэзцев, погибших под шквалом стрел, мчалось на холм еще больше всадников под развернутыми яркими знаменами. Мессир Гийом? Где он? Жив ли? И тут Томас понял, что предыдущая страшная атака, когда стрелы повалили столько коней и людей, была лишь предварительной. Настоящее сражение начиналось только теперь.

— Уилл! Уилл! — позвал откуда-то из-за латников отец Хобб. — Сэр Уильям!

— Я здесь, святой отец!

Латники пропустили священника, несшего охапку стрел. За ним маленький испуганный мальчик тащил целую груду вязанок.

— Подарок от королевских стрелков, — сказал отец Хобб, вываливая связки на траву.

Томас увидел, что у этих стрел красное оперение личных лучников короля. Он взял нож, перерезал стягивающую стрелы веревку и засунул в свой мешок новый запас.

— В линию! В линию! — кричал охрипший граф Нортгемптонский.

На его шлеме у правого виска виднелась глубокая вмятина, плащ был забрызган кровью. Принц Уэльский выкрикивал оскорбления французам, которые повернули коней назад и пробирались сквозь груды мертвых и раненых.

— Лучники! — позвал граф и потянул принца назад в строй латников.

Они медленно выстраивались в боевой порядок. Двое подбирали вражеские копья, чтобы вооружить передний ряд.

— Лучники! — снова позвал граф.

Уилл Скит отвел своих стрелков на прежнюю позицию перед отрядом графа.

— Мы здесь, милорд.

— Стрелы есть?

— Немного.

— Достаточно?

— Немного, — упрямо повторил Скит.

Томас ногой отшвырнул валявшийся на земле меч. В трех шагах от него лежала мертвая лошадь, и по ее широко открытому белому глазу и окровавленному черному носу ползали мухи. На ней была бело-желтая попона, а всадника придавило тушей. Его забрало было поднято — многие французы и почти все английские латники сражались с поднятым забралом. Глаза мертвеца, смотревшие прямо на Томаса, вдруг моргнули.

— Боже милостивый! — воскликнул Томас, словно увидел призрака.

— Милосердия! — по-французски прошептал рыцарь. — Ради Бога, сжальтесь!

Томас не слышал его — воздух наполнился конским топотом и ревом труб.

— Бросьте их! Они выдохлись! — завопил Уилл Скит, поскольку некоторые из его стрелков направили стрелы на выживших после первой атаки, которые отъезжали, чтобы вновь сплотить ряды за пределами досягаемости луков. — Ждать! Ждать!

Томас взглянул налево. На протяжении мили по всему склону лежали мертвые люди и кони. Казалось, французы подобрались к английскому строю только на участке Скита. Теперь они шли снова. Сквозь заливающий глаза пот Томас смотрел на их атаку. На этот раз всадники приближались медленно, соблюдая дисциплину. Шлем одного рыцаря в переднем ряду французов украшал причудливый бело-желтый плюмаж, как на турнире. Этот не жилец, подумал Томас, ни один лучник не удержится от такой цветистой цели.