Дороти Лаудэн - Голос сердца

Микаэла отвернулась — ей казалось, что ясные глаза Дороти проникают в самую душу и читают ее мысли.

— Дайте мне слово, что наш разговор останется между нами.

— Само собой разумеется, — мягко ответила Дороти. — Я считаю себя вашей подругой.

Микаэла глубоко вздохнула.

— Все дело в Салли. Мы очень привязаны друг к другу, а тем не менее что-то у нас не ладится. Мы настолько разные, что я часто задаюсь вопросом, можем ли мы быть вместе. — Она сделала паузу. — Вчера, например, я попыталась показать ему несколько танцевальных па, но он не пожелал их повторить. Он, мол, не может перемениться. Но ведь нам всем приходится чему-нибудь учиться, не так ли?

— Конечно, — кивнула Дороти, — без этого нельзя. Но подчас человеку трудно понять, что учиться следует именно ему, а не его ближнему. — Миссис Дженнингс пристально взглянула на приятельницу. — И это все?

Микаэла помедлила с ответом.

— Да нет, нам, по-моему, мешает еще и то, что у нас разные представления о там, как должны складываться отношения, если… — она замялась на секунду, подбирая нужное слово, — если люди близки.

На лице Дороти появилась еле заметная улыбка.

— Понимаю, — раздумчиво протянула она. — Но вы ведь были уже однажды помолвлены. Значит, для вас не все внове?

— В Бостоне после помолвки твоя жизнь протекает на глазах общества, — ответила Микаэла, отводя глаза в сторону. — Для интимности такого рода там нет условий.

— Для интимности? Это не интимность, Микаэла, это нежность, — дружелюбно поправила ее многоопытная Дороти. В ее устах совершенно естественно звучало то, что при полученном ею воспитании не могла выговорить Микаэла. Дороти приблизилась к Микаэле и обняла ее с материнской нежностью.

— Салли — мужчина, — сказала она. — А мужчина любит иначе, чем женщина. И хотя не все, что он делает, может вам понравиться, помните, он поступает так из любви.

Этот разговор не выходил из головы у Микаэлы. Она, правда, не была уверена, поможет ли он ей при следующем свидании с Салли, но сам факт, что она открыла душу приятельнице и смогла обсудить с ней животрепещущие вопросы, уже принес ей облегчение.

Исполненная благодарности к миссис Дженнингс, Микаэла решила пригласить ее в воскресенье на обед, а потому обрадовалась, увидев ее в этот день перед церковью. Она направилась к ней, решив, что дети могут немного подождать. Тем более что Колин была поглощена разговором со своей подругой Беки по поводу весьма важного дела: Роберт несколько дней назад собственноручно вырезал специально для них маленькое сердечко, чтобы каждая из девочек носила на груди его половину.

— Как вы себя чувствуете, Дороти? — поинтересовалась Микаэла, вглядываясь внимательно в лицо приятельницы, одетой более нарядно, чем обычно по воскресеньям.

Миссис Дженнингс вместо ответа ограничилась кивком головы, и Микаэла продолжала:

— Мне бы хотелось пообедать вместе с вами у нас дома. Могу вас сейчас же взять с собой.

Она показала на ожидавшую поодаль упряжку и стоявших рядом детей.

Но Дороти всем своим видом выразила сожаление.

— Спасибо большое, но никак не могу, хотя была бы очень рада. Я… я договорилась о встрече. — И она смущенно окинула взором площадь перед церковью.

— О встрече? Это с кем же? — полюбопытствовала приятно удивленная Микаэла. И как хорошо, порадовалась она, что эта стареющая женщина не желает безропотно подчиниться судьбе. Ибо Микаэла не сомневалась — у Дороти любовное свидание.

Но миссис Дженнингс уклонилась от ответа, а Микаэла сочла бестактным продолжать расспросы.

Женщины распрощались самым дружеским образом, и Микаэла направилась к телеге.

— Мне надо по дороге домой заехать в кабинет, кое-что взять оттуда, — сообщила она детям. Раз миссис Дженнингс не придет в гости, она использует время для приведения своей документации в порядок.

— Тогда я, пожалуй, лучше пройдусь пешком, — сказал Мэтью. — Ты со мной, Колин?

— Прекрасная идея! — отозвалась Колин. — До скорого, ма!

— До свидания, дети! — Микаэла усадила Брайена на телегу, натянула поводья, и они тронулись в путь.

Колорадо-Спрингс, как обычно по воскресным дням, был объят глубоким покоем. Почта не работала, лавка Лорена Брея была закрыта, и даже из мастерской Роберта, служившей неизменным источником шума, не доносилось ни звука. Женщины небольшими компаниями шли из церкви домой, а мужчины уже собрались в салуне Хэнка — с утра пораньше пропустить рюмочку. Так же тихо и мирно было и на душе у Микаэлы, когда она остановила упряжку у кабинета. Отпирая дверь, она даже напевала себе под нос.