Он подумал о том, что пора уже приказать закрыть на ночь тяжелые каштановые ворота, как по ту сторону высокой стены, на дороге, послышался топот мчавшихся галопом лошадей. Четыре здоровенных всадника с видом завоевателей ворвались во двор. За спиной, в кожаных чехлах, у них торчали дротики, поперек ковровых седел были закреплены мечи в ножнах. По латам, покрытым позолотой, и каске, украшенной султаном военачальника, Сулла узнал в них сирийцев IV кавалерийского легиона. Эти мерзавцы сирийцы чувствовали себя сверхлюдьми после участия в завоевании Паннонии [16] под началом Луция Турия Вара. Старший из них, бравируя посредине двора, как-то смешно поднял на дыбы свою лошадь. При этом он успел бросить одобрительный взгляд в сторону женщин, сушившихся после бани, сарая, где стояли жатки и повозки, большой горы очищенного зерна — его ссыпали с началом жатвы на гумне, а теперь рабы собирали его по мешкам — и, наконец, гусей, гоготавших в своих загонах, перед тем как заснуть.
Сирийский офицер направил свою лошадь к Сулле, сидевшему на каменной скамье.
— Привет, крестьянин! — бросил он. — Где твой хозяин?
Сулла, нахмурив лоб, не спешил отвечать нахалу, который ворвался к римскому гражданину так, как к себе домой.
— Мой хозяин в Риме, — наконец ответил он, намеренно утрируя свой галльский акцент, присущий жителям лионской области.
Он подождал еще немного, собираясь добавить, что его хозяин император — да хранят и помогают ему боги — и что император не любит, когда его солдаты ведут себя невежливо с гражданским населением провинций, но сириец не дал ему этого сделать.
— Ну ладно! — бросил он. — Когда твой хозяин вернется, ты скажешь ему, что нам понравилась его ферма, его гуси и женщины тоже. Спешиться! — скомандовал он своим солдатам. — Переночуем здесь! Тут достаточно жирные гуси и не очень толстые девушки!
Всадники рассмеялись и слезли с лошадей, а их начальник достал из кошелька серебряную монету в двадцать сестерциев и бросил в сторону Суллы. Она докатилась до ног галла.
— Это за двух гусей на вертеле! — объявил он. — Выбери нам четырех девушек, чтобы ощипать птицу. А когда мы ими насытимся — и девушками, и птицей, — тебе тоже перепадет с нашего стола.
Тут и он спрыгнул с лошади и встал перед Суллой, расставив мускулистые ноги, обутые в высокие сапоги из белой кожи.
Одет он был в красивую униформу. Его могучий торс был закован в кавалерийские латы из металлических пластинок. Высокого роста, хорошо сложенный, с очень темными волосами, большими черными глазами и красивым ртом — этакий щеголь.
Потом он повернулся к троим другим, которые уже направились к группе женщин, чтобы пошутить с ними. Женщины были рабынями и принимали все как должное. Солдаты же оставались солдатами, и во время кампаний, когда они останавливались на какой-нибудь ферме, все происходило одинаково.
Сулла вытащил веточку калины изо рта и внимательно посмотрел на них. IV кавалерийский легион, вероятно, поднимался вверх по течению Роны, чтобы сменить на севере Бельгии легион «Корелия». Этот легион находился там уже более года, и ему, к слову сказать, порядком надоели туманные пейзажи и местные толстозадые девушки. Сулла хорошо это знал. В свое время он провел на севере Бельгии две зимы, усмиряя батавов [17]. Эти три негодяя с офицером в позолоченной униформе были посланы вперед, чтобы подготовить место для стоянки во Вьенне.
Вдруг Сулла увидел, как девочка, которую он только что купил, тоже вышла из бани и присоединилась к группе женщин и детей. Ее волосы теперь были распущены и спускались ниже груди. Сулла в первый раз заметил, что у нее были уже маленькие сформировавшиеся грудки и длинные тонкие ноги, и он подумал, что у этого жирного грека был нюх выбирать девушек из толпы рабов, которых продают ему земледельцы. Очень скоро она станет красавицей...
Сатон, слуга Суллы, появился из маленькой двери, ведущей из комнат прямо во двор, и наклонился над плечом хозяина:
— Ванна готова.
Но Сулла прервал его жестом руки. Все внимание его было обращено к щеголю из IV легиона, который направлялся к малышке. Та, стоя на коленях на старом коврике, расчесывала свои волосы.
— Эй, голубка моя! — бросил он. — Это для меня ты так прихорашиваешься? — Он наклонился над ней и взял ее за подбородок. — Ты то, что мне нужно. Не бойся, у меня большой меч, но я пользуюсь им с осторожностью.
Его солдаты снисходительно рассмеялись. Но тут с другого конца двора раздался голос Суллы:
Читать дальше