Джеймс Купер - Мерседес из Кастилии

Напрасно дон Луи старался заставить ее вернуться под прикрытие, самоотверженная девушка не соглашалась на его увещания. Тогда он вместе с ней укрылся за скалой. В этот момент к нападающим присоединился свирепого вида воин, и все остальные принялись кричать хором, стараясь разъяснить ему положение дела.

— Каонабо? — спросил дон Луи у Озэмы, указывая на вновь прибывшего.

Девушка отрицательно покачала головой и сказала по-испански:

— Нет, нет… Нет Каонабо!

Ответ этот дон Луи истолковал так: первая его половина должна была означать, что свирепого вида воин не Каонабо, а вторая — что девушка попрежнему упорствовала в нежелании стать женой этого вождя.

Вдруг шестеро индийцев, вооруженных палицами и дротиками, устремились вперед. Подпустив их к себе шагов на двадцать, молодой испанец выскочил из своей засады; в тот же момент два дротика вонзились в его щит, но ударом меча он отсек их оба разом; почти в тот же момент третий неприятель занес над его головой свою палицу, но другой взмах меча отсек руку вместе с палицей; проворным движением дон Луи остреем меча коснулся еще двоих врагов, но так как они были еще далеко, то меч его, скользнув по грудной клетке, нанес этим двум лишь легкие раны, из которых, однако, алой струей хлынула кровь.

Такая быстрота действий при полном спокойствии нападающего произвела ошеломляющее впечатление на неприятеля, не имевшего представления о толедских клинках; даже сам свирепый воин невольно отступил назад при виде моментально ампутированной руки.

В этот момент громкие крики в среде нападающих при виде спешащего на место действия нового отряда индийцев с рослым, надменного вида вождем во главе возвестили дону Луи и Озэме о приближении самого Каонабо. Этому воинственному касику тотчас же было доложено обо всем, и, восхищенный военными подвигами незнакомца, вождь приказал своим воинам отступить назад, а сам, откинув в сторону свою палицу, смело пошел навстречу дону Луи с дружелюбными жестами.

Луи последовал его примеру, и они сошлись как друзья. Караиб обратился к графу де-Лиерру с прочувствованной речью, после чего выступила из своего прикрытия и Озэма, как-будто желая что-то возразить или сказать ему, но Каонабо обратился теперь к ней со страстной и пылкой речью, несколько раз прижимал руки к своему сердцу, при чем его голос становился мягким, плаксивым. Но Озэма, выслушав его до конца, отвечала живо и решительно, и когда она кончила, яркая краска залила ее лицо; обращаясь к дону Луи, она воскликнула по-испански:

— Каонабо… нет… нет… нет!.. Луи!.. Луи!..

В одно мгновение лицо караиба изменилось; оно приняло свирепое, мрачное и грозное выражение; он понял, что ему предпочли этого чужеземца. Сделав угрожающий жест, он вернулся к своему отряду и скомандовал атаку.

Целый град стрел посыпался на дона Луи, который принужден был укрыться за скалой. Это было единственное средство уберечь Озэму от опасности, так как она упорно становилась перед ним, заслоняя его собою от неприятельских стрел и дротиков. Каонабо упрекнул того караиба, который при первом нападении, оробел и отступил; желая искупить свое минутное малодушие, этот свирепого вида воин кинулся со своей палицей на дона Луи, который выступил к нему навстречу и ловко отпарировал щитом удар палицы. Но удар этот был настолько силен, что будь дон Луи менее ловок и привычен, он переломил бы ему руку; теперь же, скользнув по щиту, удар с тяжестью молота пришелся по земле. Сознавая, что теперь все для него будет зависеть от впечатления, какое произведет на остальных его ответный удар, он занес высоко над головой свой меч и одним свистящим ударом снес голову с плеч свирепого воина. Удар был так быстр и силен, что тело с минуту еще стояло на ногах, тогда как голова слетела с плеч и легла подле палицы на землю. Человек двадцать кинулось было вперед следом за караибом, но при виде его обезглавленного тела все как-будто застыли на месте. Но Каонабо, который был поражен и удивлен, как и другие, но не устрашен и не смущен, скомандовал нападение на чужестранца. Воины готовы были повиноваться команде, как вдруг громкий звук выстрела оглушил их; в воздухе просвистала пуля, и один из воинов упал, сраженный невидимой рукой. Этому не могла противостоять никакая храбрость туземцев. В их глазах это была смерть, ниспосланная с неба, и спустя минуту и Каонабо и все его воины скрылись под горой и бежали без оглядки, а Санчо-Мундо спокойно вышел из кустов, держа в руке свой мушкет, который он успел уже вновь зарядить на всякий случай.