Анатолий Ковалев - Отверженная невеста

— Господин сенатор дома, но не изволят никого принимать.

Удалось лишь говорить с его камердинером, и тот сообщил, что госпожа княгиня очень больна… Она также не принимает, ее и дома нет, увезли в лечебницу.

— Тогда требуй приема у княжны! — решительно приказала Елена.

— Из-за княжны-то как раз такой переполох в доме, осмелюсь доложить, — понизив голос, сообщил лакей. — Говорят, княжна сбежала.

— Как сбежала?! — воскликнула Елена, едва владея собой. — Куда, когда, с кем?!

— Вчера утром, — с удовольствием отчитывался лакей. — И ее вторая горничная говорит, что с дядюшкой. Такой скандал, не приведи господи!

— Где эта горничная?! Зови ее сюда, немедленно!

Явившаяся на зов Люси, предварительно узнав титул дамы, ожидавшей в карете, сумела несколько развеять недоумение виконтессы. Этому весьма способствовала выданная ей награда в размере десяти рублей. Честная девушка охотно сообщила, что ее сбежавшая госпожа была безумно влюблена в своего дядюшку, графа Шувалова, хотя и годящегося ей по возрасту в отцы, но очень интересного и, очевидно, много страдавшего. Князь был против этого союза, отчего молодая княжна имела неприятности и вынуждена была бежать тайком, чтобы соединиться с предметом своих воздыханий. Пока граф Шувалов проживал в Царском, оттуда в особняк князя так и летели письма. Последнее пришло уже после побега Татьяны.

— Письма, к счастью, передавались мне, — сдобным голосом присовокупила француженка, показывая уголок конверта из-под своего накрахмаленного передника. — Иначе князь прочел бы его.

— Отдайте мне это письмо, милая. — Виконтесса раскрыла ридикюль и протянула горничной несколько золотых монет. — Возможно, я сумею передать его по адресу.

Деньги и конверт поменялись местами стремительно. Золотые монеты исчезли в потайном кармане Люси, а письмо скрылось в ридикюле Елены. Чрезвычайно довольная француженка присела в глубоком реверансе:

— Рада служить госпоже виконтессе! Если госпожа виконтесса нуждается в опытной горничной с отличными рекомендациями, смею предложить свои услуги, ведь теперь я почти без места.

— Увы, милая, я немедленно уезжаю из Петербурга, — бросила Елена.

— А госпожа виконтесса осталась бы мною довольна, — настойчиво заметила Люси. — Я была куда полезней молодой княжне, чем эта растяпа Бетти, которую госпожа, неизвестно уж почему, взяла с собой!

— Как?! И горничная сбежала?! — воскликнула Елена.

— Именно, сударыня. Исчезли обе, а взяли только шкатулку с драгоценностями молодой княжны и пару штук белья. Я очень тревожусь за княжну, ведь у этой дурехи Бетти вечно в голове романтические бредни, а княжне нужна бы рядом степенная, положительная особа…

Люси могла сколько угодно расписывать свои достоинства, Елена больше ее не слушала. Открыв ридикюль, она нетерпеливо пробежала глазами письмо и задумалась. Опомнившись, приказала лакею:

— Вели ехать домой, да побыстрее!

В вестибюле покидаемого ею особняка Елена наткнулась на груду увязанных чемоданов. Мимо пробежала горничная со связкой бечевки и ножницами, мелькнул лакей, нагруженный свертками. Из разоренной гостиной показалась Майтрейи в дорожном платье. Девушка не плакала и держалась спокойно, но бледное лицо и покрасневшие глаза выдавали ее удрученное состояние. Елена взглянула на воспитанницу с изумлением, словно только что вспомнила о ее существовании. Ей внезапно пришла мысль, что, отправляя девушку одну в Царское, она своими руками создает ситуацию, при которой Борис Белозерский сможет часто видеться с принцессой. И каков будет исход этих встреч? «Майтрейи, кажется, увлечена этим красавцем. Вот уж чего никак нельзя допустить! Из письма Евгения следует, что он с Савельевым едет в сторону Москвы, намереваясь расстаться с ним в дороге, свернув в свою деревню. В письме он решает порвать с Татьяной, но из того, что девушка все же исчезла, следует, что эти малодушные планы не осуществились! Значит, она с ним… Почему бы не взять Майтрейи с собой, раз уж я не еду в Париж, а намереваюсь пуститься в Москву? В пределах российских границ нам обещана безопасность. Было бы рискованно лишь вывозить ее за границу…»

— Я собрала вещи и готова ехать, куда ты скажешь, — измученным, угасшим голосом проговорила Майтрейи, не дождавшись от виконтессы ни слова.

— И прекрасно, дитя мое! — с улыбкой ответила та. — В таком случае, нас ничто не задержит по пути в Москву.

— Нас?! — вспыхнула Майтрейи. — В Москву?! Ты не прогоняешь меня, не едешь в Париж, а берешь меня в Москву?!