Виктор Поротников: Кровавое Крещение «огнем и мечом»

Новгородцы, живущие на Неревской стороне, были поражены открывшимся им зрелищем. По улице Пискупле до поворота на улицу Великую уверенным шагом продвигался Добрыня, помахивая кленовым прутиком. За ним шли его дружинники, которые вели двух босых и обнаженных женщин с растрепанными косами, со связанными за спиной руками. В старшей из этих двух пленниц новгородцы узнали боярыню Вышенегу, в младшей все узнали ее дочь Умилу.

Несмотря на постигший ее позор, Вышенега держалась с завидным спокойствием. Она не краснела и не опускала голову под взглядами многочисленных прохожих, мужчин и женщин, которые невольно останавливались, уступая дорогу Добрыне и его людям, в окружении которых шли к Волхову Вышенега и ее дочь. В отличие от матери, Умила была вся красная от стыда, она сутулилась, стараясь не смотреть по сторонам, а по ее щекам катились слезы.

Там, где улица Проезжая пересекает улицу Пискуплю, возле углового полусгоревшего дома Добрыня столкнулся лицом к лицу с боярыней Добролежей, которая шла куда-то с корзиной в руке.

— И тебя постигнет та же участь, коль добровольно не примешь крещение в реке, — чуть замедлив шаг, бросил Добрыня Добролеже. При этом он указал пальцем на две нагие женские фигуры позади себя.

Потрясенная увиденным, Добролежа скинула с себя плащ и хотела укрыть им рыдающую Умилу, однако вооруженная свита Добрыни грубо отпихнула ее к забору древками дротиков.

Оказавшись на берегу Волхова среди множества других женщин, пришедших сюда принять крещение, боярыня Вышенега наотрез отказалась входить в реку, несмотря на то что ей развязали руки и позволили укутаться покрывалом, поданным кем-то из жен ремесленников. Умила же беспрекословно спустилась в воду, едва с нее сняли путы и дали платье, чтобы прикрыть наготу. Когда Умила вышла из воды, а священник-грек надел ей на шею маленький медный крестик, рассерженная Вышенега призвала гнев языческих богов на голову дочери.

Потеряв терпение, Добрыня схватил Вышенегу за волосы и затащил ее в реку, крикнув Акиму Корсунянину, что он сейчас станет крестным отцом «этой заблудшей ослицы». Вышенега вырывалась изо всех сил, но Добрыня все же окунул ее в воду с головой три раза подряд. Потом Добрыня столь же бесцеремонно выволок Вышенегу на берег, поставив ее на колени перед Акимом Корсунянином. Нахлебавшаяся воды Вышенега давилась кашлем и натужно дышала, с ее волос стекали струи речной воды, намокшее покрывало, облепив тело боярыни, совершенно не скрывало ее наготы.

Аким Корсунянин, произнося свое благословение и надевая на шею Вышенеги медный крестик, старался не смотреть на ее голые белоснежные бедра и обнаженную, тяжело вздымающуюся грудь.

— Ну вот, упрямая ослица, теперь ты — христианка! — торжествующе промолвил Добрыня, подняв продрогшую Вышенегу на ноги и набросив ей на плечи свой красный плащ. — Иди домой, голубушка. И помни, что отныне я твой крестный отец.

К Вышенеге подбежала ее дочь и стала стаскивать с нее мокрое насквозь покрывало, завязанное узлом на левом плече. Умила успокаивала мать, говоря ей, что теперь все позади и их оставят в покое. Вышенега выглядела потерянной и убитой горем, словно только что она увидела смерть всех своих родных и близких.

Случай с боярыней Вышенегой очень скоро стал известен всему Новгороду. Боярские жены и вдовы поспешили принять крещение из боязни оказаться на месте Вышенеги и ее дочери. Все понимали, что Добрыня ныне всевластен в Новгороде и ему лучше не перечить.

Близ впадения Волхова в обширное холодное озеро Нево стоит град Ладога, основанный в незапамятные времена кривичами, пришедшими сюда от Псковского озера. Словене ильменские, основавшие Новгород, образовали могучий племенной союз, куда вошли и пришедшие сюда пруссы, и издавна здесь жившие чудь и меря, и осевшие в Ладоге кривичи. Когда-то в Ладоге правили князья из рода кривичей, но возвысившийся Новгород прибрал Ладогу к рукам, сместив здешнюю княжескую династию. Ладога стояла в самом начале длинного речного пути из варяг в греки, являясь важным торговым центром. Из озера Нево ведет и другой торговый путь по реке Свирь в Онежское озеро, потом по Онеге-реке до Белого озера и далее по реке Шексне до Волги, которая несет свои воды к теплому Хвалынскому морю. В Ладоге всегда находился посадник из Новгорода с дружиной и мытными старостами, взимавшими торговую пошлину с купцов, идущих на юг от Варяжского моря или, наоборот, державших путь на север от моря Греческого.