Уилбур Смит - Неукротимый, как море

— Где же «Морская ведьма»? — беспокоился Николас, беспомощно уставившись на индикаторы. Скорость сноса к берегу составляла теперь два узла, и глубина таяла на глазах. «Ведьма» могла бы стать тем козырем, который обернет ситуацию — но только в том случае, если судно сумеет вовремя пробиться сквозь смертоубийственный ветер и волнение, не говоря уже про поиски в этой сумасшедшей свистопляске из воздуха и воды.

Перехватывая поручни, Николас в очередной раз добрался до радиорубки и, придерживаясь за переборку, свободной рукой схватил микрофон.

— «Морская ведьма», «Морская ведьма». Говорит «Золотой рассвет». «Морская ведьма», на связь!

Согнувшись над радиостанцией, он силился хоть что-нибудь разобрать сквозь рычание и треск атмосферных помех. Вроде бы послышался слабенький голос, Николас повторил вызов, опять прислушался, вновь повторил… Да, голос есть, но настолько тихий и неразборчивый, что не удавалось понять ни слова.

Тут над головой простонал рвущийся металл. Николас уронил микрофон и, едва справляясь с качкой, выбрался на ходовой мостик. Очередной оглушительный грохот, могучее сотрясение — и все уставились на металлическую крышу над головой. Дрожащее перекрытие просело, получило второй удар, и на мостик с душераздирающим скрежетом обрушилась спутанная масса перекрученных стальных конструкций, тросов и кабелей и дико закачалась за лобовыми обзорными окнами.

Ник почти немедленно догадался, что это.

— Радарная мачта! — вскрикнул он. Эллиптический диск антенны повис на толстом кабеле… Ветер сорвал себе эту погремушку, и она летучей мышью унеслась прочь, скрывшись за вихрящимися белыми занавесками шторма.

В два прыжка Ник достиг радарной консоли, взглянул на темный, мертвый экран. Танкер потерял глаза, а шторм, как ни удивительно, продолжал наращивать силу.

Шквальный порыв ударил в квадратный ящик ходового мостика, и спрятавшиеся там люди в ужасе прикрыли головы руками.

В следующий миг раздался вопль Дункана: он что-то орал Николасу, тыча пальцем в индикаторы пульта управления. Обхватив кожух радара обеими руками, Николас выпрямился и бросил взгляд в ту сторону. Скорость относительно дна резко изменилась — лаг показывал восемь узлов, а глубина составляла девяносто две сажени.

Николас испытал ледяную хватку отчаяния, которая сдавила все его внутренности. Танкер под ногами вел себя не так, как раньше: он словно был охвачен смертельным ужасом — и это говорило о том, что шквал, сорвавший радарную мачту, натворил и других бед. Ник догадывался, о чем идет речь. От одной мысли об этом его чуть не стошнило, однако лучше во всем убедиться самому, требуется абсолютная уверенность… Цепляясь за штормовые поручни, он двинулся к лифту.

Люди на мостике не спускали с Николаса глаз, однако даже с расстояния в двадцать футов его слова тонули в ураганном реве, и он не мог объяснить им, в чем дело.

Первым сообразил один из матросов. Он оторвался от штурманского стола и, перебирая руками, добрался до Николаса.

— Молодец! — Ник подхватил его под локоть, помогая устоять на месте.

Нос «Золотого рассвета» подкинуло очередным могучим валом, корма провалилась под ногами, и они кубарем ввалились в распахнувшиеся двери. Во время спуска их мотало по стальному гробу лифтовой кабинки, и даже в глубоких недрах танкера приходилось надрывать голос.

— Буксирный канат! — прокричал Николас на ухо напарнику. — Проверим буксирный канат!

Выбравшись из лифта, они по центральному проходу достигли выхода на главную палубу, однако когда Николас попытался открыть двустворчатую дверь штормового тамбура, у него ничего не вышло — давление ветра было слишком сильным.

— Помоги! — крикнул он матросу, и они навалились всем своим весом.

Едва показалась крошечная щель, внутреннее разрежение мгновенно заполнилось воздухом, шквальный порыв ударил по трехдюймовым створкам красного дерева и без малейших усилий сорвал их с петель, швырнув в темноту подобно небрежно сброшенной паре игральных карт. Ветер выхватил мужчин из дверного проема и распластал по палубе, где ледяной потоп принялся терзать их лица под стать размолотым стеклянным осколкам.

Николаса потащило по настилу, и он ударился о кормовую леерную стойку с такой силой, что ему всерьез показалось, будто раздавлена грудная клетка. Ничего не видя, давясь соленой водой, он лежал у борта, беспомощный как младенец, едва-едва различая доносившиеся тонкоголосые вопли. Встряхнувшись от этого звука, Николас медленно подтянул под себя колени и привстал, отчаянно цепляясь за леер.