Михаил Шевердин - Набат. Агатовый перстень

Прискакав поздно вечером в Байсун, Гриневич ни­кого не нашел ни в штабе, ни на квартирах.

— Все в бекском саду. Из Бухары агитбригада при­ехала, — сообщил попавшийся навстречу Сухорученко. — Тебя ждут не дождутся. А что?

— Это, брат, секрет... военная тайна.

Гриневич так горел нетерпением доложить результа­ты разведки, что махнул рукой на болтовню Сухорученко и пошёл в сад.

Командиры, бойцы, горожане сидели кто где: на обо­чинах сухих арыков, на брёвнах, прямо на земле. Смех, шутки, треск ветвей слышались над головой. Многие зрители, чтобы видеть получше, забрались на деревья. В море голов, теснившихся около помоста сцены, затя­нутой сшитым из мешков занавесом, Гриневич никак не мог найти командира дивизии.

Со сцены раздался возглас:

— Ой, опоздал, народ уже собрался!

Из-за занавеса выскочил паренек в военном, с чубчи­ком, непрерывно спадавшим на живые весёлые глаза.

Ему захлопали. Все знали редактора живой газеты — Самсонова — забияку, лихого кавалериста, острослова.

— Помилуй бог, говорил дедушка Суворов, одна нога там, другая здесь, — продолжал редактор. — Кто «поздно приходит, тот сам себе шкодит», — сказали поль­ские паны, когда проспали Киев и им наклал Семен Михайлович Буденный по шее. Не хотел я быть похожим на панов и бежал к вам сюда из самого Термеза что есть духу. Полтораста верст оттопал. Скакал во всю ивановскую. Так басмач не удирает от клинка нашего Гриневича: Уф!

Услышав фамилию боевого командира, бойцы охотно похлопали и пошумели.

— А теперь привет вам от Термезского гарнизона! Братишки вам кланяются и желают боевых успехов.

Все снова зааплодировали.

Демонстративно утираясь носовым платком, Самсо­нов скомандовал:

— Занавес!

Мешковина раздвинулась.

— Редколлегия, вперед! Смирно! Оглушительно топая и поднимая столбы пыли, вышагивая, по-гусиному, на сцену вышли четыре красноар­мейца. На груди каждого висел лист картона с буквами, так что когда бойцы встали в ряд, зрители смогли про­читать:

«По бас-ма-чу!»

Страшным голосом Самсонов скомандовал:

— По коням!

Члены редколлегии лихо вскочили верхом на табу­ретки и всем своим видом старались показать, что сели в седла и скачут, как заправские кавалеристы.

— Ударим по басмачу!

— Ударим! — хором рявкнули члены редколлегии.

— Пиши протокол, секретарь! — продолжал Самсо­нов.

Из-за кулис выбежал типичный армейский писарь с наклеенным красным носом, с большим листом оберточ­ной бумаги и палкой вместо пера.

Кто-то из зрителей подал реплику:

— Ишь ты, и на представлении заседанья! Послышались смешки. Крикнули: «Не мешай слу­шать!»

Самсонов вышел на авансцену и обратился к зрите­лям:

— Товарищи, оружие к бою! Потому сейчас контру всякую показывать в газете буду. Народишко хитрющий, опасный.

Он отбежал на цыпочках к рампе, и одновременно на сцену ввалились шутовски разодетые белогвардейский генерал Деникин, банкир в картонном цилин­дре, британский лорд, похожий на раскормленного быка, и тип, долженствующий изображать то ли купца, то ли деревенского кулака. За руки и за ноги они волок­ли по полу толстого эмира в шелковом халате, в чалме с бумажными звездами на груди. Размалеванные фи­зиономии всех действующих лиц превращены были в отталкивающие зверские маски, обильно уснащенные усами и бородами из топорщащихся во все стороны конских волос. Зрители остались очень довольны маска­радом, и когда вся компания принялась танцевать гопа­ка вприсядку, раздались громкие аплодисменты.

— Жми, буржуи! — грохотали бойцы.

Хором, на мотив распространенной частушки «Эй, Самара, качай воду» представители контрреволюции визгливо затянули:

В Бухаре сидели мы,

Жрали мы, жирели мы,

Много там нахапали

Награбили, награбили!

Пение и танцы резко оборвались. Вся компания вдруг понурила головы и уныло хором простонала:

— Увы, схлопотали мы по морде.

На сцену выскочил зверовидный, увешанный ору­жием басмач. Он был так реален и правдоподобен, что бойцы встрепенулись и дружно ахнули. Тотчас же все завопили: «Бей его!»

Эмир бухарский начал танцевать нечто вроде «кэк-уока» в обнимку с басмачом, и хор заверещал:

Гей, басмач мой, подбодрись.

Храбро с красными дерись.

Вот патроны, получай,

Да гляди, не подкачай.

Скрывшийся было за кулисами английский лорд появился снова, волоча большой кошель с золотом и деньгами.