Кэтрин Нэвилл: Восемь

Как-то ночью, в темноте лаборатории Фурье, мы вчетвером стояли и наблюдали, как в тигле образуется философский камень. Много попыток провалилось за тридцать лет, и наконец мы прошли все шестнадцать шагов так, как нужно. Это называется «Женитьба красного короля на белой королеве», секрет, который был утерян тысячу лет назад. Прокаливание, окисление, застывание, закрепление, растворение, усвоение, дистилляция, выпаривание, сублимация, разделение, расширение, ферментация, разложение, размножение и теперь — создание. Мы наблюдали, как от кристаллов отделяются летучие газы, словно в стекле образуются созвездия Вселенной. Газы, по мере того как они поднимались, окрашивались в цвета: темно-синий, фиолетовый, розовый, красновато-лиловый, красный, оранжевый, желтый, золотой… Это называлось хвостом павлина — спектр длин видимых волн. Ниже располагались волны, которые можно было чувствовать, но не видеть.

Когда все это растворилось и потом исчезло, мы увидели слой красновато-черного осадка на дне реторты. Мы соскребли его, завернули в пчелиный воск и поместили в философскую жидкость — тяжелую воду.

Остался лишь один вопрос. Кто будет пить?

Когда мы получили формулу, на дворе был 1830 год. Из книг мы знали, что этот эликсир может вовсе не даровать бессмертие, но отравить нас, если мы допустили хоть одну ошибку. Существовала еще одна проблема. Если то, что мы получили, действительно было эликсиром жизни, то мы должны были немедленно спрятать фигуры. На этот случай я решила вернуться в пустыню.

Я вновь пересекла море, страшась, что это мое последние путешествие. В Алжире я вместе с Шахином и Шарло отправилась в Казбах. Там жил человек, который смог бы помочь мне в моей миссии. В конце концов я отыскала его в гареме, перед ним был расстелен холст, а вокруг него на диванах сидело множество женщин, лица которых были закрыты вуалями. Он повернулся ко мне, его синие глаза сверкали, темные волосы были растрепаны, как у Давида, когда я вместе с Валентиной позировала ему много лет назад в студии. Однако куда больше, чем на Давида, этот молодой художник походил на другого человека — он был почти двойником Шарля Мориса Талейрана.

— Меня прислал к тебе твой отец, — сказала я молодому человеку, который был всего на несколько лет моложе Шарло.

Художник бросил на меня странный взгляд.

— Вы, должно быть, медиум, — посмеялся он надо мной. — Мой отец, мсье Делакруа, умер много лет назад.

Он нетерпеливо взмахнул кистью, недовольный тем, что его отрывают от работы.

— Я имею в виду твоего настоящего отца, — сказала я, и его лицо сразу же потемнело. — Я говорю о герцоге Талейране.

— Эти сплетни совершенно беспочвенны, — резко сказал он.

— Я знаю другое, — ответила я. — Мое имя Мирей, я приехала из Франции с миссией и нуждаюсь в твоей помощи. Это мой сын Шарло, он твой сводный брат. Это Шахин, наш проводник. Я хочу, чтобы ты вместе со мной отправился в пустыню, где я планирую предать земле кое-что, что представляет огромную ценность и власть. Я хочу попросить тебя сделать рисунок на том месте и предупредить каждого, кто может оказаться поблизости, что это место охраняется богами.

Затем я рассказала ему свою историю.

Прошло много недель, прежде чем мы добрались до Тассилина. Наконец в хорошо укрытой пещере мы нашли место, где можно было спрятать фигуры. Эжен Делакруа расписал стену, Шарло указал ему, где нарисовать кадуцей и лабрис белой королевы, которую он вписал посреди древней сцены охоты.

Когда мы закончили работу, Шахин достал флакон с философской водой и пилюлю порошка, которую мы закатали в воск, чтобы он растворялся медленно, как было предписано. Мы растворили пилюлю и замерли, глядя на флакон у меня

в руке.

Я вспомнила слова Парацельса, величайшего алхимика, который обнаружил эту формулу. «Мы будем как боги», — сказал он. Я поднесла флакон к губам и выпила.

Когда я закончила читать эту историю, меня затрясло с головы до ног. Соларин сжимал мою руку, его челюсти побелели. Значит, это формула эликсира жизни? Возможно ли, чтобы нечто подобное существовало на земле?

Мысли метались у меня в голове. Соларин налил нам бренди из графина, который стоял на столе. Ученые, занимающиеся генетической инженерией, лихорадочно размышляла я, недавно расшифровали структуру ДНК, кирпичика жизни, который, подобно змеям на кадуцее Гермеса, представляет собой двойную спираль, похожую на восьмерку. Однако в древних манускриптах нет никаких намеков на то, что эта тайна была известна раньше. И как может то же самое вещество, что превращает один металл в другой, воздействовать на живую ткань?