— Я приехала, чтобы взять с тебя обещание, — сказала я ему слабым голосом.
— Я сделал все, что обещал тебе, и даже больше, — ответил он резко. — Я пожертвовал ради тебя всем, возможно, даже своей бессмертной душой. В глазах Господа, я все еще его служитель. Я женился на женщине, которую не люблю, которая никогда не родит мне детей. А ты, которая родила мне двоих, не даешь мне даже взглянуть на них.
— Они здесь, вместе со мной, — сказала я. Он посмотрел на меня недоверчиво.
— Но сначала, где фигуры белой королевы?
— Фигуры…— В его голосе послышалась горечь. — Не беспокойся, они у меня. Я обманом выманил их у женщины, которая любит меня сильнее, чем ты любила когда-нибудь. Теперь ты используешь детей как заложников, чтобы получить эти фигуры. Господи, ты всегда поражала меня. — Он замолчал. Резкость, с которой он говорил со мной, никуда не исчезла, но она смешалась с темной страстью. — То, что я не могу жить без тебя, — прошептал он, — порой кажется мне самой страшной мукой.
Он задрожал от обуревавших его эмоций. Его руки обхватили мое лицо, губы прижались к моим губам, хотя мы стояли на тропинке, где могли в любой момент появиться люди. Как всегда, сила его любви заслонила все. Мои губы возвращали ему поцелуи, руки ласкали его кожу.
— На этот раз мы не будем делать ребенка, — прошептал он. — Но я сделаю так, чтобы ты полюбила меня, даже если это будет последнее, что я совершу в этой жизни.
Чувства, которые испытал Морис, когда впервые увидел наших детей, трудно описать. Мы пришли в купальню в полночь, Шахин остался охранять вход в нее.
Шарло уже исполнилось десять лет, и он выглядел как пророк, о котором говорил Шахин. У него была грива рыжих, волос, разметавшаяся по плечам, и синие сверкающие глаза, которые словно могли видеть сквозь время и пространство. Маленькая Шарлотта в свои четыре года напоминала Валентину, когда той было столько же лет. Она сразу же очаровала Талейрана, когда мы сели в ванну с минеральной водой.
— Я хочу забрать детей с собой, — произнес Талейран в конце, гладя Шарлотту по волосам, как будто не мог отпустить ее. — Тот образ жизни, который ты ведешь, не для ребенка. Никто не узнает о том, что нас связывает. Я получил имения в Валенсии. Я могу передать детям свой титул и землю. Пусть их происхождение останется тайной. Только если ты согласишься на это, я отдам тебе фигуры.
Я знала, что он был прав. Что за мать я для них, если моя жизнь — игрушка в руках неподвластных мне сил? В глазах Мориса я видела любовь к детям. Так может любить лишь тот, кто дал им жизнь. Однако все было не так просто…
— Шарло должен остаться, — сказала я. — Он был рожден перед ликом богини, именно он разгадал эту головоломку. Так было предсказано.
Шарло шагнул в горячей воде к отцу и положил ему руку на плечо.
— Ты будешь великим человеком, — сказал он, — и великая власть будет дана тебе. Ты будешь жить долго, но после нас детей у тебя больше не будет. Ты должен забрать мою сестру Шарлотту. Выдай ее замуж за своего родственника, чтобы потом в ее детях снова слилась воедино наша кровь. Я должен вернуться в пустыню. Моя судьба там…
Талейран изумленно посмотрел на мальчика, но Шарло еще не закончил.
— Ты должен порвать с Наполеоном, ибо скоро он падет. Если ты поступишь так, то твое могущество переживет много катаклизмов, которые изменят мир. И ты должен сделать кое-что еще, для Игры. Забери у русского царя Александра черную королеву. Скажи ему, что я послал тебя. К твоим семи фигурам прибавится еще одна, и их станет восемь.
— У Александра? — спросил Талейран, глядя на меня сквозь густые клубы пара. — У него тоже есть фигура? С какой стати он отдаст ее мне?
— За это ты отдашь ему Наполеона, — ответил Шарло.
Талейран встретился с Александром в Эрфурте. Не знаю, на каких условиях они договорились, но все шло так, как предсказывал Шарло. Наполеон пал, вернулся и снова пал, теперь уже навсегда. В конце он узнал, что это Талейран предал его.
— Мсье, — сказал он ему как-то во время завтрака, в присутствии всего двора, — вы всего лишь дерьмо в шелковом чулке, и ничего более.
Однако Талейран уже получил фигуру черной королевы. Вместе с ней он передал мне еще кое-что ценное: проход коня, рассчитанный американцем Бенджамином Франклином, который попытался таким образом выразить формулу.
Вместе с Шахином и Шарло, взяв с собой восемь фигур, покров и рисунок, который сделала аббатиса, я отправилась в Гренобль. Там, на юге Франции, неподалеку от места, где впервые началась Игра, мы нашли знаменитого физика Жана Батиста Жозефа Фурье, с которым Шарло и Шахин познакомились в Египте. Хотя мы собрали немало фигур, все же многих не хватало. Тридцать лет потребовалось, чтобы расшифровать формулу. Однако мы сделали это.
Читать дальше