Джеймс Купер - Том 3. Последний из могикан, или Повесть о 1757 годе

— А теперь, Алиса,— заключил молодой человек,— очень многое зависит от вас. С помощью нашего многоопытного, неоценимого друга-разведчика мы ускользнем от этого дикого племени, но вам придется проявить всю твердость, на какую вы способны. Помните, что вы спешите в объятия своего достойного отца и что счастье его, равно как ваше, зависит от ваших усилий!

— Могу ли я жалеть их для отца, которому стольким обязана?

— И для меня тоже,— подхватил молодой человек, сжимая обеими руками ее нежную ручку.

Невинный и недоуменный взгляд, каким ему ответила девушка, убедил Дункана в необходимости объясниться.

— Здесь не место и не время задерживать вас признаниями, милая Алиса,— добавил он.— Но скажите, чье сердце, столь же переполненное, как мое, не пожелало бы сбросить лежащее на нем бремя? Говорят, несчастье — крепчайшее из всех уз; благодаря страданиям, которые мы с вашим отцом претерпели из-за вас, между нами мало что осталось недоговоренным.

— А моя дорогая Кора, Дункан? Надеюсь, вы не забыли о ней?

— Конечно, нет! О ней горюют так сильно, как редко горюют о женщине. Ваш благородный отец, Алиса, не делает разницы между своими детьми, но я... Вы не рассердитесь, Алиса, если я скажу, что в моих глазах ее достоинства затмеваются...

— Значит, вы не знаете достоинств моей сестры,— возразила Алиса, отдергивая руку.— Она говорит о вас как о самом дорогом своем друге!

— И я с радостью отвечу ей тем же,— поспешно согласился Дункан.— Я хочу, чтобы она стала для меня даже больше, чем другом. Но что до вас, Алиса, ваш отец позволил мне надеяться, что нас свяжут еще более близкие и дорогие для человека узы.

Девушка затрепетала и, уступая волнению, свойственному в таких случаях ее полу, на мгновение отвернулась, но быстро справилась с нахлынувшими чувствами и овладела собой настолько, чтобы не выдать их.

— Хейуорд,— сказала она, смотря ему в глаза с трогательным выражением невинности и доверия,— не требуйте от меня ответа, пока я не встречусь с отцом и не получу его благословения.

«Сказать больше я был не вправе, а меньше не мог»,— собирался уже ответить молодой человек, но его остановил легкий удар по плечу. Он вскочил на ноги, повернулся к непрошеному гостю, и взгляд его упал на темную фигуру и злобное лицо Магуа. Низкий гортанный смех дикаря показался Дункану в эту минуту адским хохотом сатаны. Поддайся майор внезапному порыву охватившего его гнева, он бы бросился на гурона и решил свою участь в смертельном поединке. Но без оружия, не зная, на какую подмогу может рассчитывать коварный противник, и вдобавок обязанный спасти девушку, ставшую с этой минуты ему еще дороже, чем раньше, молодой человек сразу же отказался от своего отчаянного намерения.

— Что вам нужно? — спросила Алиса, кротко сложив руки на груди и пытаясь скрыть мучительный страх за Хейуорда холодной сдержанностью, с какой она обычно встречала своего похитителя.

Торжествующий индеец вновь принял угрюмый вид, хотя благоразумно отступил на шаг под грозным, сверкающим взглядом майора. Секунду он пристально смотрел на пленников, затем отошел в сторону и заложил бревном дверь, но не ту, через которую появился Дункан, а другую. Молодой человек понял теперь, каким образом его захватили врасплох; он счел себя безвозвратно погибшим и, прижав к груди Алису, почти без сожалений приготовился встретить неизбежную участь,— он ведь был вместе с любимой. Но Магуа отнюдь не собирался немедленно прибегнуть к насилию. Первым делом он принял меры для того, чтобы не дать новому пленнику ускользнуть, и даже не удостоил еще одним взглядом неподвижные фигуры, стоявшие посреди пещеры, пока окончательно не лишил их малейшей надежды на бегство через потайной выход, которым воспользовался сам. Хейуорд, не выпуская из объятий хрупкий стан Алисы, следил за каждым движением краснокожего и старался сохранить твердость, не желая просить пощады: для этого он был слишком горд и, кроме того, понимал, сколь бесполезно обращаться с подобной просьбой к врагу, чьи замыслы он столько раз расстраивал. Закончив работу, Магуа вернулся к пленникам и по-английски сказал:

— Бледнолицые ловят в западни мудрых бобров, зато краснокожие умеют ловить ингизов.

— Делай свое гнусное дело, гурон! — воскликнул в бешенстве Хейуорд, забыв, что на ставке не только его жизнь.— Я презираю и тебя, и твою месть!

— Повторит ли бледнолицый эти слова у столба? — спросил Магуа и усмехнулся, давая понять, как мало он верит в решимость противника.