Стенли Уаймэн - Красная кокарда

Дверь была заперта. Я, как безумный, стал стучать в нее и кричать. Прислушавшись и не получив ответа, я повторил стук, но за дверью все было тихо, и я бросился к соседним дверям. Две ближайшие также были заперты, и за ними не было слышно ни звука. Третья и четвертая комнаты были открыты, но пусты.

Я осмотрел все их в какую-нибудь минуту-две. Все это время коридор, по которому я шел, был тих и безлюден, и в нем раздавалось лишь эхо моих шагов. Но снизу уже доносились крики и беготня сотен ног. Я был как в лихорадке. Маркиза могла быть теперь на крыше, и я кинулся к лестнице, но уже на полпути сообразил, что она, вероятно, загорожена.

Проклиная несчастную мысль покинуть залу только потому, что мои расспросы ни к чему не привели, я полетел вниз.

Я попал туда как раз в то время, когда туда через другую дверь вошел Фроман. С ним была небольшая кучка его приверженцев, из которых многие имели на себе зеленые ленты — цвет графа д'Артуа. Высокая фигура Фромана выделялась из толпы, и я заметил, что он ранен: по его щеке текла струйка крови. В глазах его светилось нечто, близкое к безумию. Но внешне он был спокоен и владел не только собой, но и всеми окружающими. Волнение подле него стало утихать. Люди, только что толкавшие друг друга и загораживавшие друг другу дорогу, моментально отхлынули на свое место. С улицы неслись бурные крики толпы, отступавшей под напором какой-то превосходящей ее силы, но с появлением Фромана вместо паники явилась решимость, вместо отчаяния — надежда.

Стоя на пороге с только что разряженным пистолетом, он отдавал короткие приказания, рассылая одного — туда, другого — сюда. Первым делом он велел забаррикадировать дверь. Толпа постепенно стала рассеиваться, и он заметил меня, пробирающегося к нему. Он сделал мне знак.

Если он играл роль, то я должен сказать, он играл ее с большим благородством. Даже в эту минуту, когда, казалось, все было потеряно, в его лице не было ни страха, ни зависти.

— Уходите отсюда скорее, — тихо сказал он, предупреждая движением руки тысячу вопросов, вертевшихся у меня на языке. — Уходите вон через ту дверь. Когда выйдете на крыльцо, Держитесь левой стороны, и там, у церкви св. Женевьевы, вы найдете лошадей. Здесь все кончено! — прибавил он, крепко пожимая мне руки и подталкивая меня к двери.

— А мадемуазель! — воскликнул я и объяснил, что ее нет Дома.

— Как?! — спросил он меня со внезапно потемневшим лицом. — Вы с ума сошли! Неужели вы уверены, что она действительно вышла из дома?

— Ее здесь нет, — повторил я. — Мне сказали, что она пошла вместе с маркизой в церковь и домой еще не возвращалась.

— Что за сумасшествие! — воскликнул он с проклятьями, но сразу же добавил дважды: — Помоги им, Боже!

Потом внимательно посмотрев на меня и заметив мой ужас, он сухо рассмеялся.

— А в конце концов, не все равно ли? — беззаботным тоном заговорил он. — Мы все там будем, а здесь — поведем себя молодцами. Я сделал все, что мог. Слышите?

От грохота залпов, казалось, содрогался весь дом. Фроман поднял руку, отдавая какое-то приказание. Узкие окна были сейчас же заложены плитами, вывернутыми из мостовой, на дверь же была в мгновение ока наложена целая гора их. Стало темно, зажгли огонь, отчего зала с гладко оштукатуренными стенами приняла какой-то странно мрачный вид.

— Боюсь, что Сент-Алэ отрезан в Арене, — холодно произнес Фроман. — У них не хватит людей для защиты стен. Проклятых севеннолов слишком много для нас. А что касается наших «друзей», то они поступили, как я и ожидал: предоставили мне умереть под ножом, как быку. Хорошо, мы умрем, но бодаясь.

Несмотря на мое преклонение перед этим человеком, во мне шевельнулось что-то вроде отвращения к нему.

— А Дениза? — спросил я, хватая его за руку. — Неужели вы оставите ее на погибель?

Он посмотрел на меня с кривой усмешкой.

— В самом деле, — сказал он, — я и забыл. Вы ведь не из наших.

— Я думаю только о ней! — в этот момент я его ненавидел.

— Вы правы, — сказал он, вдруг меняя интонацию. — Идите, вы можете еще спасти ее. Церковь — в монастыре капуцинов. Эти собаки лаяли вокруг него, когда мы отступали. Их приходится десять на одного нашего. Но все-таки у нас еще есть шансы, — продолжал он решительно. — Идите и, если вам удастся спастись, не забывайте Фромана из Нима.

— Через эту дверь?

— Да, и возьмите вот это, — промолвил он, вынимая из кармана заряженный пистолет. — Идите. Мне тоже нужно идти. Эй, вы, канальи! — вдруг крикнул он, обращаясь к толпе. — Бык еще не свален, и поднимет на рога не одного из вас прежде, чем пробьет его последний час.