Аркадий Крупняков - Вольные города

жившие. Нас много, гораздо больше, чем здесь думают.

Я скажу об этом, кому следует, завтра же. Приходите снова вечером, и мы поговорим.

Атаман тебе не простит этого самовольства,— сказал Ионаша, когда они вышли из таверны.

- - Еще спасибо скажет. За волю вольную драться — это тебе не купцов грабить. Самое наше дело. Недаром мечи из цепей сде- лали.

- Капитан опять поставит своих людей в сенат, а нам-то что с того? Ведь власть будет ихняя, а не наша.

А это мы еще поглядим!

ЗА БЛАГОВЕЩЕНЬЕМ, В ЗАУЛКЕ

Около полудня на подворье у Чуриловых теснился весь посольский поезд. Боярин Беклемишев собрался обратно в Москву.

Пока посол прощался с хозяевами и купцами, Иван Рун распределил езду. Сам он с молодцами будет открывать путь. За ними ими к боярина, за возком колымага княжны Мангупской. Потом 110" I и пил повозки со слугами да служанками, а далее телеги с

1и л некими помощниками да писцами. В хвосте снова молодцы

с оружием.

Боярина вышли провожать Никита и Семен Чуриловы, Василь-Сокол, купцы Степанко Васильев, Гаврюшка Петров да Семка В|И1И«ш и Шомелька. Посольский толмач порешил осесть в Ка- Нк » семью завести. Боярин опять-таки своевольно Шомельку от- РУ< I ИЛ. ( >МЬ бед — один ответ.

!о»кломишев с каждым облобызался, каждому сказал ласковое тмим ильное слово. Сокола толкнул под бок: «Жди в гости на Дим» Поблагодарив хозяев за хлеб, за соль, сел в возок. Открыли

ворота, и поезд, громыхая коваными колесами по мостовой, тро­нулся в дорогу. Последний раз высунулась из возка рука боярина, качнулась, блестя перстнями, и исчезла.

Добрый путь вам, русские люди!

Когда посол уехал, Гаврюшка Петров подошел к Соколу и как бы между прочим сказал:

— Зашел бы ты, парень, ко мне. Наши люди больно погово­рить с тобой хотят. Сегодня вечером.

— Где найти двор твой?

— За Благовещеньем, в заулке. Спроси коморы Гаврюшки Петрова — всяк скажет.

— Приду непременно.

Вечером Сокол и Никита вышли из дома. Они долго блуждали по неровным и кривым улицам. Весь город стоял на холмах, и прохожим то и дело приходилось взбираться по каменистым сту­пенькам улиц. По улицам шлялись мелкие чиновники, матросы и рыбаки. Иные были уже пьяные, другие разыскивали таверну или кабачок.

Коморы Гаврюшки Петрова были на другом конце Кафы. И по­тому купцу и Васильку пришлось идти через весь город. Никита шел не спеша и тихо рассказывал:

— Смотри, вон за крепостной стеной пригород, сиречь анти­бург. Живут тут ремесленники, видишь, насколько ветхи жилища их и грязны улицы. Тяжко им тут, народишко совсем бесправный.

Улица, по которой шли купец и Василько, поднялась на верши­ну, открылся порт и береговые огоньки. I

— Что-то за портом костров палят много? — спросил Василько.1

— Страшнейшее то место,— ответил Никита.— Людишки живут в лачугах, а то и просто в земляных норах.

— Кто они?

— Всякий сброд. Генуэзцы зовут их одним словом — чомпи.

— Это как будет по-нашему?

— Стало быть, низший, бесправный человек.

Никита вдруг остановился, снял шляпу, перекрестился. Подняв голову, Василько увидел перед собой церковь.

— Это и есть храм Благовещенья. Церковь наша — русская. За ней скоро и коморы.

-- Никогда не думал, что в Кафе столь много русских людей живет. Верно, боле всего купцы? '

— Не только. Хотя и нашего брата не мало, одначе больше мастеровых. Есть и оружейники, плотники, бочары, швальщики, сапожники да кожемяки.

— Мастеровые наши отколь тут взялись?

— Мало ли отколь. Сколько веков из русской земли невольни­ков сюда тянут. Многие тысячи побывали здесь. Ловкие да с та- митом сами из неволи выкупились, иные сбегали от хозяев своих. І їм много ль у Черного камня стоишь, а сколь к нему житейскими Ношами народу прибило. Так и тут. Вот придем к Гаврюшке, по­глушим, что люди говорят, а после мой совет выслушай. Давно я тут живу и все одну думку вынашиваю. Сейчас пришла самая пора

и 11у вот, мы, кажись, и пришли,— сказал Никита, подойдя к нфнким дубовым воротам.— Это Гавриловы коморы и есть.

\ купца Гаврюшки полна горница народу.

Когда Василько и Никита вошли, коренастый, весь в шрамах и повел громкую речь. Увидев вошедших, замолчал, а хозяин

им крикнул:

Сказывай дальше. Это наши люди.

Никита на ухо Соколу шепнул: «Шкипер Родольфо, фряг. Слушай чего он скажет».

Мон капитан, синьор Леркари, отважный и справедливый пвгк. Он сказал: — Иди, Родольфо, к ремесленникам, среди них много честных и смелых парней. Они тоже, как весь городской терпят страшную нужду. Скажи им прямо: капитан Леркари поднимает свою шпагу на жирных и знатных. Пусть ответят готовы ли выступать на общего врага нашего. Говорите! — Кнпеї) сел на край скамьи.