Аркадий Крупняков - Вольные города

* * *

Каждодневно черемисы молятся в домашней священной роще. По праздникам ходят в кюсото — священную рощу всего илема. А весной перед севом со всей округи люди собираются в одно место, в священную дубраву жертвы приносят...

С утра на берегу реки Нужи собралось много народу — сегод­ня черемисы богов и кереметей благодарить будут. Богов у чере­мисов много, а кереметей еще больше. Каждому в кюсото свое де­рево посажено, каждому определенная жертва нужна.

Хоть жертвы приносить начнут после полудня, люди около кю­сото собрались с утра. Празднично разодетые в наряды из ослепи­тельно белого холста люди ждут карта. Женщины в белых шовы- рах рассыпались по берегу реки, будто цветки, мужчины расселись около Япыка, который принес для торговли мелкий товар.

Мужчины сидят молча, покуривают трубки.

Зато у баб гомон. Жена Эпая, болтливая Апти, первая начала разговор. Она вчера была в соседнем илеме и слышала, будто сын лужавуя Аказ снова дрался с крымцами из-за ясака и татары уби­ли пятерых черемисов. Пока женщины охали да ахали, обсуждая это известие, подружка Апти, глупышка Кави, перебежала к сосед* нему костру и, сделав испуганные глаза, сказала:

— Сидите вы и ничего не знаете! Аказ снова воевал с татара­ми и погубил пять человек из илема Атлаша.

— Из илема Атлаша?!—воскликнула пожилая женщина.— На­до найти Уравий и сказать ей. Она из Атлашей, у нее там четыре брата.

И, разыскав Уравий среди большой группы женщин, крикнула:

— О-яй, Уравий! Беда какая! Неразумный Аказ начал войну с казанцами, все твои братья погибли. Если бы знала, сколько убитых!

Через час новость Апти возвратилась к ней же. Рассказывали о большой битве между черемисами и татарами. О потерях казан­цев никто не знал, зато о своих убитых было сообщено точно — пятьдесят человек.

Апти схватилась за голову и простонала:

—- Видно, ночью страшная война была! Люди зря не скажут.

Новость о войне дошла и до -мужчин, но те хорошо знали своих жен и не всему верили. Однако знали, что дыма без огня не бы­вает. Начали судить-рядить и заспорили. Особенно старался Ат- лаш. Он, как гусак, вытягивал длинную шею, тряс жидкой боро­денкой и выкрикивал:

— Жить надо тихо! Разве можно мурзаков гневить? У них си­ла, а у нас?

— А что у нас? Разве мы слабее их? Разве мы трусы?

— На копье лезет только дурак,— поддерживал Атлаша Япык.— Аказ лезет на копье.

— Так ведь они нас грабят!

— Кто нас грабит? Татары? — Атлаш соскочил с пенька.—- Они законно просят ясак, который не добрали в прошлом году. Неуже­ли мы пожалеем шкурок, хлеба и мяса, а крови нашей не пожа­леем? Смириться надо, люди!

На пенек поднялся грузный Мырзанай. Он почти такой же бо­гатый, как Туга,— он с казанцами давно торговлю ведет, и все знают, что он тоже Аказа ругать будет. Мырзанай смотрит на Тугу и сердито говорит:

— Ты наш лужавуй, однако порядка на земле не держишь, сы­ну своему большую волю дал. Давайте соберем старейшин и Ака­за всем миром накажем. Давно пора! Пойдемте на холм совета!

В это время со стороны дороги раздался голос Аказа:

— За что же хотят наказывать меня старейшины?

— Это ты, сын мой? — спросил Туга, поворачиваясь к Аказу.— Прошел слух, что ты в схватке с казанцами погубил много людей? Правда это?

— Не совсем, отец. Пятеро моих товарищей погибли. Но зато мы прогнали насильников. Пусть они боятся нас!

К Аказу подскочил Мырзанай и, тряся бородой, крикнул:

— «Прогнали»! А если они завтра приведут в десять раз боль­ше джигитов, нас утопят в крови!

— Разве нас мало?! — воскликнул Аказ, махнув рукой в сто­рону людей, — Мы соберем тогда во сто раз больше!

— И будет война, неразумный! — Мырзанай вышел на середи­ну и добавил: — С татарами надо жить мирно. А ты их ненави­дишь.

— Это неправда! Мамлей, подойди сюда.

Все повернулись в сторону дороги и увидели человека, вышед­шего из-за кустов. Он подошел к Аказу и поправил черную тюбетейку на бритой голове. Одет был он не так богато, какими при­выкли видеть людей мурзы.

— Вот, смотрите, он татарин,— Аказ положил руку на его пле­чо, - но он наш сосед, и мы вместе с ним прогоняли грабителей. Скажи, Мамлей, почему ты встал рядом со мной?

— Мой народ, как и ваш, живет трудом, охотой,— сказал Мамлей, обращаясь к присутствующим,—Мне с вами нечего делить, разве только бедность. А насильник, будь он татарин или кто другой,— мне враг. И потому я и мои родичи помогали Аказу.

— А теперь ты, Топейка, иди сюда,— позвал Аказ, и тогда по другую сторону рядом с ним встал высокий юноша в сером кафтане, с русыми и густыми, как мохнатая шапка, кудрями.