М. Сэблетт - Красный Петушок

Наконец, стемнело, и мы пустились в путь. Мартин Белькастель и я, — бок о бок, Николя позади нас. Мы ехали молча по улицам города, делая бесчисленные повороты и изгибы по кривым переулкам. Небо было пасмурно, непроницаемая темнота окутывала нас, и я удивлялся той уверенности, с какой мой товарищ пробирался по запутанным поворотам узких улиц. Для наблюдателя со стороны мы должны были казаться заговорщиками, скрывающимися после каких-нибудь дурных дел; закутанные от холода в тяжелые плащи, со шляпами, надвинутыми на самый лоб, мы действительно могли показаться таинственными и преступными личностями.

Минуя разбросанные окрестности города и выйдя на широкую большую дорогу на запад, мы попали под холодный мелкий дождь. Я не переставал думать о молодой девушке, которую видел в саду, и в конце концов почувствовал раздражение против своего друга, против Нового Света, против путешествия — против жизни вообще. В таком настроении я ехал всю ночь под звуки скрипящей кожи седла, под шум дождя и стон ветра в оголенных ветвях высоких деревьев, тянувшихся вдоль всей дороги. Наконец, в тумане холодного рассвета мы очутились пред бледными очертаниями фасада уединенной гостиницы без вывески. С большим трудом нам удалось разбудить хозяина, странного, отталкивающего вида человека, который с мрачным молчанием устроил нас. Готовясь лечь в постель, я вспомнил, что на это утро мне назначено было свидание с адмиралом де Колиньи, которое теперь отложится на неопределенное время.

Я проснулся, разбуженный тормошившим меня Мартином, который сказал своим серьезным тонем:

— Чистая совесть, а? Вы спите, как Семь Спящих Дев, Блэз, или как старый Барбаросса. Солнце уже садится, вечер будет ясный. Пора вставать.

После сытного обеда мы отправились вновь в путь в хорошем расположении духа. В эту лунную ночь мы ехали спокойно, без всяких приключений, и рассвет застал нас въезжавшими « Гавр. Дорога пела вдоль Сены, и лучи восходящего солнца сверкали над ее широким устьем.

Гребни волн ярко сверкали и золотых лучах, отраженных от высокой, с зубчатыми башнями кормы величественного судна, направлявшегося к гавани. Его корма была ярко позолочена, а бесчисленные окна и амбразуры производили впечатление замка, построенного на воде. За ним шли дна небольших судна, в сравнении с которыми первое казалось гигантом. Я заметил это Мартину и получил сухой ответ, что судно вмещает всего сто пятьдесят тонн.

— Это «Тринити», — прибавил он, — флагманский корабль капитана Рибо.

Это сообщение возбудило во мне еще больший интерес к судну, и, когда мы очутились рядом с ним, я заметил некоторые детали: низкий шкафут, высокий нос и небольшую зубчатую башню. Несмотря на пренебрежительный отзыв Мартина, «Тринити» мне показалось великолепным судном, и я наблюдал за ним, пока мы не повернули от порта в кривые улицы города.

В эту ночь в гостинице «Великий моряк» мы встретились с Жаном Рибо, и все устроилось так, как и предсказывал Мартин. Капитан Рибо был прямой, словоохотливый человек, с мужественным, открытым лицом. Он приветствовал меня и уверил, что нуждается в людях, хорошо владеющих шпагой, каковым я — сын известного ему лично отца — должен быть. Он восхищался моим поведением во время дуэли, о которой ему рассказал Мартин. Когда мы оставили гостиницу, он предупредил нас, что мы обязаны быть на шлюпке на следующий день, сразу же после восхода солнца.

Рано утром мы уже были готовы. День обещал быть ясным. Перед тем как мы отправились к гавани, пришел Николя для получения последних распоряжений от своего господина. Глаза его были печальны, хотя лицо оставалось тупым, как всегда. Мартин дружески простился с ним и щедро его одарил. Он обещал, что через год, мы вернемся обратно, если только нас не убьют в той дикой стране, куда мы теперь направляемся.

— О, мсье Мартин, этого никогда не может быть, — сказал Николя своим монотонным голосом, высказывая этим наивную веру в силы своего господина.

Когда он побрел по улице с нашими лошадьми, а затем и совсем скрылся от нас, для нас как бы исчезла вместе с ним последняя связь со старой жизнью. Мы стали свободными странниками— вокруг света.

— Я буду чувствовать его отсутствие, — прервал Мартин мои размышления. — В течение двадцати лет он был мне искренне предан.

У мола нас уже ожидала шлюпка, и вскоре мы очутились на борту судна. На верху лестницы в низком шкафуте мы нашли капитана Рибо, который принял нас любезно и указал нам каюту на корме судна. Он представил нам команду судна, включая и тех, кто добровольно сопровождал эту экспедицию. Между последними находился Рене де Лодоньер — человек хорошего сложения, с красноватым лицом, слывший опытным и способным мореплавателем; позже он играл видную роль в Новом Свете. Здесь был также де Жонвиль — высокомерный и фатоватый молодой человек, старше меня на несколько лет; его всегда находили в наиболее опасных местах; он обладал надменными манерами, женственным лицом и жгучими черными глазами. Несмотря на то, что он был блестящим и храбрым фехтовальщиком, он мне не понравился своим высокомерием. Кроме них, были еще д'Улли — человек средних лет, спокойного вида; де Бодьер. — угрюмый, некрасивый старый вояка времен короля Франциска; де Легранж — болтун, не заслуживающий доверия, и, наконец, капитан Альберт де ла Пьерра — человек лет сорока, воинственного вида и жестокого, непреклонного характера, за что он впоследствии дорого поплатился.