М. Сэблетт - Красный Петушок

В то время когда я и Белькастель стояли и болтали со всеми этими лицами, я заметил, к моему удивлению, впереди одной группы безобразную фигуру человека в полинявшей синей одежде; его единственный глаз был устремлен на меня, и, когда наши взгляды встретились, он низко мне поклонился.

Я пошел через палубу по направлению к нему.

— Мсье, — саркастически сказал я, приблизившись к нему, — я хотел бы знать, почему вы за последние четыре дня проявили такой живой интерес ко всем моим делам и откуда вы знаете мое имя?

— О, мсье, вы ошибаетесь, — сказал он, пожимая плечами, как человек, оскорбленный несправедливым подозрением. — Что же касается вашего имени, то я вас сразу узнал, так как вы точное изображение вашего знаменитого отца — очень храброго и способного капитана, под началом которого я имел честь служить в армии герцога д'Ангьена. Ваш отец был очень любим. своей ротой, мсье, поэтому мне так хотелось видеть вас, чтобы узнать о своем командире, которым мы все восхищались. Не так ли, Пьер? — спросил он стоявшего тут же необыкновенно высокого и худого человека, с черными, как бусинки, глазами и костлявым желтым лицом.

— Не стану этого отрицать, — сказал худой человек. Он громко выругался по-итальянски. — Мы совершили несколько славных походов под началом нашего уважаемого капитана, а, Мишель? Благородный был человек, мсье!

— Мой брат, мсье! — сказал жирный Мишель, махнув рукой по направлению к говорившему. — Он также имел честь служить под началом вашего отца. Кстати, могу я спросить, как здоровье вашего родителя, которого и так уважаю?

Эти слова возмутили меня своей неискренностью, так как мне казалось, что обилие слов было только средством скрыть какой-то затаенный смысл его интереса ко мне. Но я решил установить, наконец, истинную причину этого проявления интереса и заговорил с ним мягко.

— Ваше имя? — спросил я его.

— Мишель Берр, мсье де Брео, старый солдат, который надеется пользоваться вашим покровительством ради вашего знаменитого отца.

Все это было сказано очень кротким, елейным голосом, но искренность опровергалась насмешливой иронией, появившейся в его единственном черном глазу.

Я заметил приближавшегося Мартина Белькастеля и, подавив в себе сильное желание выдрать за уши этого жирного насмешника, сказал ему, что отец мой умер месяц тому назад. Подошедший Мартин взял меня под руку, и мы возвратились к группе лиц, находившихся в шкафуте.

В то время как я был занят таинственным Мишелем, приготовления быстро подвигались вперед как на «Тринити», так и на двух небольших судах. На палубе происходила большая суета. Два матроса стояли наготове у румпеля, а впереди раздавалось громкое бряцание цепей и блоков: поднимали якорь. Наконец, паруса надулись, и выстрел одной из медных пушек, находившихся на приподнятом носу судна, известил о нашем отплытии. Со всех судов, стоявших в гавани, последовали ружейные ответы. Наши суда-спутники заняли места по бокам. На фок-мачте распустилось рыцарское знамя адмирала де Колиньи, а на грот-мачте развевался флаг его величества Карла IX. Так, устремив наши суда в неведомые, туманные дали Атлантики, мы направились в Неизвестность.

Суета на судне так привлекла мое внимание и пробудила такой живой интерес, что я возвратился с палубы только к обеду. Морской ветерок возбудил во мне аппетит, и я усердно принялся за еду в компании Мартина и других. Время от времени я замечал, что Мартин наблюдает за мною со странным блеском в задумчивых глазах и с еле заметной улыбкой, но тогда я не придавал этому значения. Часа через три, когда мы вышли в открытое море и встретились с настоящими волнами, мне казалось, что я уже никогда больше не буду думать о еде, и мне стал понятен насмешливый взгляд Мартина. В течение двух дней каждый час казался мне уже последним моим часом, но на третий день я себя почувствовал лучше и с тех пор уже никогда не страдал морской болезнью.

В течение двух недель была прекрасная погода с благоприятными ветрами, и мы успешно подвигались вперед. Я как-то передал Мартину свой разговор с Мишелем Берром, и он похвалил

меня за мою предосторожность.

— Если бы вы обошлись с ними грубо и рассердили их, — заметил он, — вам ничего не удалось бы узнать, и они могли бы напасть на вас врасплох. Но теперь, — продолжал он шутливо, — они не могут называть вас Красным Петушком, потому что вы сразу достигли благоразумия орла. Эти плуты никогда не служили под началом вашего отца. Я был помощником Жервз де Брео во время Итальянской кампании, и я узнал бы их, если бы они были в его отряде, но, насколько мне помнится, я их никогда не видел. Будем прислушиваться и присматриваться, может быть, нам и удастся что-нибудь выяснить.