М. Сэблетт - Красный Петушок

В это время раздался резкий крик:

— Ко мне, мои храбрецы, ко мне!

Налево от себя я увидел де Танкерея со шпагой в руке, который, подобно бешеному быку, мчался прямо на меня. Глаза его пылали ненавистью. Позади него у высокой стены зашевелились люди.

— Измена! К воротам, Блэз! — вскричал Мартин Белькастель.

Но де Танкерей был уже возле меня.

Он бешено набросился на меня. Мне удалось увернуться, и я стал нападать на него. Не успел он опомниться, как я вонзил ему шпагу в живот и помчался к воротам. Позади, по мерзлой земле, слышен был топот преследующих нас ног, впереди бежал Белькастель.

У ворот я чуть не сшиб с ног огромного человека в черном плаще. Лицо его было скрыто под большой черной шляпой. Он быстро отодвинулся в сторону, но я успел заметить иронический блеск его единственного глаза. Эта неожиданная встреча с, моим неизвестным врагом вызвала дрожь от предчувствия какой-то неведомой опасности.

Однако раздумывать было некогда. Бог мой, как мы бежали! Наконец, Мартин замедлил шаги, и я догнал его.

— Следуйте за мною, — кричал он и побежал еще быстрее, так что. мне было довольно трудно поспевать за ним. Мы быстро пробежали мимо гостиницы «Храбрый рыцарь», чуть не опрокинув сонного привратника, подметавшего порог. Позади слышны были голоса преследователей.

Белькастель молча повернул направо по узкой дорожке между двумя высокими домами, а через минуту мы кружили по лабиринту узких переулков; загрязненных гнилыми отбросами. Наконец, Мартин Белькастель остановился перед небольшой деревянной дверью, обитой большими железными гвоздями и запертой громадным замком кованого железа. Быстро вынутым из-под дубле-та ключом Белькастель открыл замок, и мы очутились в садике позади большого дома. Вдали слышны были голоса наших врагов, перекликавшихся в лабиринте дорожек и переулков.

— Зараза! — заметил печально Мартин, осматривая наши сапоги и брюки, забрызганные скверно пахнувшей грязью. Он стал прислушиваться к крикам преследователей, которые мало-помалу приближались к нам.

— Канальи! Они разбудят всю окрестность. Идем — лучше скроемся из виду.

Мы вошли в заднюю дверь, прошли короткий, мрачный коридор и по лестнице поднялись в переднюю. Здесь Мартин открыл дверь, и мы вошли в большую, хорошо меблированную комнату, где лакей, стоя на коленях, чистил сапоги. Лучи бледного зимнего солнца струились сквозь высокие окна, завешенные полинявшими красными шторами, и я различил несколько больших старых— стульев, кровать, годную для великана, и массивный стол, украшенный великолепной резьбой; через открытую дверь виден был угол небольшой комнаты, где стояла узкая, кровать.

— Вот это мое жилище, Блэз, — сказал Мартин со своей привлекательной улыбкой. — Этого вполне достаточно для моих скромных требований. Садитесь, молодой человек, и… Но, черт возьми! Вы так бледны! Снимай с него дублет, Николя, — сказал он своему слуге, который поднялся и почтительно стоял в стороне.

Я сел на подставленный мне Николя стул и только теперь почувствовал слабость. Мое плечо кровоточило. Когда дублет и сорочка были сняты, Белькастель осмотрел рану и заметил своим сухим голосом, что рана довольно скверная, но он все-таки надеется, что она скоро заживет и, пожалуй, не оставит никакого следа, о чем я в тот момент искренне пожалел.

— А недурная была работа! — продолжал он после того, как, перевязав мое плечо, набросил на меня спальный костюм и дал Николя почистить наши одежды.

— Довольно горячая, мсье, особенно последние минуты, — ответил я.

— Нет, Блэз, никаких «мсье» между товарищами, которые вместе обнажали шпаги. Называйте меня Мартином. В конце концов, я всего лишь вдвое старше вас. Принимая во внимание вашу молодость, вы отлично владеете шпагой, и сегодня утром вы снискали мое уважение. Де Марсей — один из умнейших дуэлянтов в Париже. Впрочем, он не плохой человек — у меня нет большого желания видеть его мертвым.

— А лопатобородый, Мартин? Я говорю о Таванна. Лицо его стало жестким.

— А, Таванна! Он предательски убил моего брата, и я до этой ночи безуспешно охотился за ним более двух лет. Если есть правосудие после смерти, то душа его будет жариться в самой горячей части ада. Теперь, наконец, мой брат отомщен! Не стану перед вами скрывать, Блэз, грозящей нам опасности: мы убили двух слуг Франсуа де Балафре, а герцог де Гиз хороший начальник — он отомстит, если сумеет. Кричать об этой схватке они не станут, но кинжал в спину темной ночью воткнут или сгноят в грязной темнице. Черт возьми, я предпочитаю кинжал!