Джеймс Купер - Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник)

Индейцы не намеревались сжечь Зверобоя. Они просто хотели подвергнуть его физическую выносливость наиболее суровому испытанию. Для них важнее всего было унести его скальп в свои деревни, но предварительно им хотелось сломить его мужество, заставить его стонать и охать. По их расчетам, от разгоревшегося костра вскоре должен был распространиться нестерпимый жар, не угрожающий, однако, непосредственной опасностью пленнику. Но, как это часто бывает в подобных случаях, расстояние было высчитано неправильно, и пламя начало поднимать свои раздвоенные языки так близко от лица жертвы, что через несколько секунд это могло привести к роковому исходу. И тут вмешалась Хетти. Пробившись с палкой в руках сквозь толпу, она разбросала во все стороны пылающие сучья. Несколько рук поднялось, чтобы повалить дерзкую на землю, но вожди вовремя остановили своих разъяренных соплеменников, напомнив им, с кем они имеют дело. Сама Хетти не понимала, какой опасности она подвергается. Совершив этот смелый поступок, девушка нахмурила брови и стала оглядываться по сторонам, как бы упрекая насторожившихся дикарей за их жестокость.

– Благодарю тебя, сестрица, за твою отвагу и присутствие духа! – проговорила Джудит, бледная как смерть, и неподвижная, как статуя.

– Да, Джудит, у сестрицы вашей было доброе намерение, и она выполнила его очень кстати, потому что минуты через две меня не спасла бы никакая человеческая сила. Но если взять в расчет то, что мне уж не миновать своей судьбы, так, пожалуй, чем скорее, тем лучше. Вы видите, как они запрокинули мою голову: я не могу пошевельнуться ни направо, ни налево, и один ловкий удар отправит меня на тот свет. Уж лучше бы, право, задохнуться от дыма, чем погибнуть от томагавка.

– Жестокие, бессердечные гуроны! – воскликнула Хетти в припадке негодования. – Кто дал вам право губить в огне человека? Разве он, по-вашему, то же, что полено?

Вскоре опять молодые воины собрали разбросанные головни, а женщины и дети по знаку Райвенука принялись подкладывать хворост в костер. Уже огонь прибавился с новой силой, как вдруг молодая индианка, раздвинув толпу, разбросала вновь загоревшиеся ветви. При этой второй неудаче гуроны испустили грозный крик, но когда индианка подняла голову и они узнали в ней Уа-та-Уа, неистовый крик быстро сменился восклицаниями изумления и радости. С минуту никто не думал о пленнике, и все гуроны, старые и молодые, столпились около Уа-та-Уа, спрашивая ее о причине внезапного возвращения. В эту критическую минуту Уа-та-Уа успела шепнуть Джудит несколько слов и подала ей какой-то маленький предмет, не замеченный никем. Потом она обратилась к молодым гуронкам, своим приятельницам, и вступила с ними в разговор. Джудит, со своей стороны, быстро принялась за дело. Она вручила Хетти маленький острый ножик, полученный от Уа-та-Уа, надеясь этим способом передать его Зверобою, но слабоумие Хетти опять нарушило ее расчеты. Вместо того чтобы развязать потихоньку руки пленника и передать ему ножик, она открыто принялась резать повязку, прикреплявшую к дереву его лоб. Заметив эту операцию, гуроны бросились к слабоумной девушке и оттащили ее от дерева в ту минуту, когда она принялась обрезать веревку на груди Зверобоя. Это открытие вызвало подозрение в отношении Уа-та-Уа, и при допросе неустрашимая индианка, к величайшему изумлению Джудит, смело призналась в своем участии во всем происходящем.

– Отчего бы мне не помочь Зверобою? – сказала она решительным тоном. – Он брат делаварского вождя, и у меня делаварское сердце… Поди сюда, негодный Терновый Шип, и смой ирокезскую раскраску со своего лица! Встань перед гуронами, ворона! Ты готов есть трупы твоих собственных мертвецов, лишь бы не голодать… Поставьте его лицом к лицу со Зверобоем, вожди и воины, я покажу вам, какого негодяя вы приняли в свое племя!

Эта смелая речь, произнесенная на ирокезском языке с видом полной уверенности, произвела сильнейшее впечатление на всех гуронов. Измена всегда порождает недоверие, и хотя Колючка – Йокоммон – употребил все средства, чтобы выслужиться перед своими врагами, однако, его усилия привели только к тому, что он был лишь кое-как терпим между ними. Как двойной изменник, он справедливо заслужил всеобщее презрение, и никто не вступал с ним в дружеские отношения. Сначала изменил он Уа-та-Уа, на которой хотел жениться, а потом сделался изменником всего своего племени. Никогда почти не смел он являться на глаза вождям, и гуроны караулили его так же, как и Уа-та-Уа. До сих пор он тщательно скрывался от Зверобоя, и тот не знал даже, что Колючка – Йокоммон – в лагере гуронов. Но теперь, к своему ужасу, изменник не мог больше прятаться за другими. Впрочем, он не стер со своего лица ирокезской раскраски, и под ее покровом молодой охотник не узнал его даже тогда, когда он вступил в кружок вождей.