Джеймс Купер - Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник)

– И у меня не было друга, – отвечала Хетти, обнимая в свою очередь с искренним увлечением индианку. – Есть у меня сестра, но друга нет. Джудит меня любит, и я люблю Джудит. Это очень естественно. Но мне хотелось бы иметь приятельницу. Я от всей души готова быть твоим другом, потому что мне нравится твой голос, твоя улыбка и я разделяю твой образ мыслей во всем, кроме того, что ты сказала насчет скальпов.

– Перестанем толковать о скальпах, – возразила Уа-та-Уа. – Ты белая, я краснокожая, вот почему и не надо говорить о скальпах. Зверобой и Чингачгук великие друзья, хотя кожа на их теле различных цветов. Подружимся и мы. Как твое имя, хорошенькая бледнолицая?

– Хетти.

– Хетти? Зови меня Уа-та-Уа. У тебя есть еще и брат, кроме отца?

– Нет, Уа-та-Уа. Был когда-то брат, но он умер давным-давно, и его похоронили в озере возле моей матери.

– Вот что! Так брата-то и нет у тебя! Ну, зато есть молодой воин, и ты любишь его, как отца, а может быть, и больше. Не так ли? Красавец он, храбрый парень, воин будет, а?

– Нехорошо любить постороннего мужчину так же, как своего отца, и я стараюсь этого не делать, но я не в силах буду побороть себя, если Генри Марч часто будет ходить на озеро. Скажу тебе правду, милая Уа-та-Уа, я умру с горя, когда он узнает о моем чувстве.

– Зачем он не спросит тебя сам? Храбрый на дела, и несмелый на слова, не так ли? Молодой воин должен сам спрашивать молодую девушку. Не первой ей говорить. Этого не водится и у мингов.

Это было высказано с негодованием и с той горячностью, которые проявляет страстная молодая женщина, когда слышит о нарушении прав женщины.

– Спрашивать меня? – вскричала Хетти с пылкой торопливостью. – Спрашивать, люблю ли я его так же, как своего отца? Ах! Я надеюсь, что он никогда не предложит мне подобного вопроса, иначе я умру от стыда, отвечая искренне на его слова.

– Зачем же умирать? – возразила Уа-та-Уа с невольной улыбкой. – От этого не умирают. Девушка краснеет, стыдится, робеет и потом чувствует себя счастливее, чем прежде. Молодой воин должен сказать, что он хочет на ней жениться, иначе нельзя ему жить в своем вигваме.

– Генри Марч никогда не женится на мне, да и никто не может на мне жениться, милая Уа-та-Уа.

– Как знать то, чего не дано знать! Может, все молодые люди хотели бы твоей руки и со временем смелый язык скажет напрямик, что чувствует сердце. Отчего, думаешь ты, никто не захочет иметь тебя женой?

– Говорят, я слабоумная. Мне это часто говорит отец, а иногда и Джудит, особенно если рассердится. Но я верю не столько им, сколько матери. Она только раз сказала мне это. И при этом горько плакала, как будто сердце у нее разрывалось на части. Тогда я поняла, что я действительно слабоумна.

В течение целой минуты Уа-та-Уа молча глядела в упор на милую, простодушную девушку. Наконец делаварка поняла все, жалость, уважение и нежность одновременно вспыхнули в ее груди. Вскочив на ноги, она объявила, что немедленно отведет свою новую подругу в индейский лагерь, находившийся по соседству. Она внезапно переменила свое прежнее решение, так как была уверена, что ни один краснокожий не причинит вреда существу, которое Великий Дух обезоружил, лишив сильнейшего орудия защиты – рассудка.

В этом отношении почти все первобытные народы похожи друг на друга, Уа-та-Уа знала, что слабоумные и сумасшедшие внушают индейцам благоговение и никогда не навлекают на себя насмешек и преследований, как это бывает среди более образованных народов.

Хетти безо всякого страха последовала за своей подругой. Она сама желала поскорее добраться до лагеря и нисколько не боялась враждебного приема.

Пока они медленно шли вдоль берега под нависшими ветвями деревьев. Хетти не переставала разговаривать. Но индианка, поняв, с кем имеет дело, больше не задавала вопросов.

– Но ты владеешь полным умом, моя милая, – сказала Хетти, – и я не вижу причины, почему Великий Змей не может на тебе жениться.

– Уа-та-Уа в плену, а у мингов чуткие уши. В их присутствии не говори о Чингачгуке! Обещаешь ты это, добрая Хетти?

– Я знаю, что Зверобой и Чингачгук хотят тебя отнять у ирокезов и тебе хочется, чтоб я не открыла им этой тайны.

– Как! Ты это знаешь? – торопливо спросила Уа-та-Уа, раздосадованная тем, что ее подруга не совершенно лишена здравого смысла. – Почему ты это знаешь? Говори только о своем отце и Генри Марче. Минги поймут это, но других вещей они не понимают. Обещай мне не говорить о том, чего ты не понимаешь.