Робин Янг - Отступник

Не успел Роберт спешиться, как встречать его выбежал Эндрю Бойд.

– Сэр Роберт, имею честь поздравить вас с возвращением домой.

– Это вы оказываете мне честь, Эндрю, – возразил Роберт, пожимая протянутую ему руку. – Я очень рад видеть вас.

– Получив ваше послание, я ожидал вас раньше. В пути вы столкнулись с трудностями?

– Мне пришлось сделать крюк, выполняя поручение короля. Но теперь я здесь, и мне не терпится приступить к делу.

Роберт решительным взором окинул двор. Он прибыл сюда в надежде отыскать Джеймса Стюарта, а затем с его помощью убедить Уильяма Уоллеса вновь примкнуть к нему, после того как он сорвал карательный рейд в Лес, но теперь, оказавшись дома, он загорелся желанием немедленно приступить к восстановлению замка, на что получил разрешение короля.

– Как видите, мы уже вполне готовы начинать. – Взгляд Эндрю скользнул по закопченным стенам и парапетам замка. – Тернберри пострадал не слишком сильно. Не успеете оглянуться, и он будет как новенький.

– У вас найдется место, где я со своими людьми смогу расположиться на ночлег? Мы проделали долгий путь и устали с дороги.

– Разумеется. Главный зал почти не пострадал. Но сначала вам предстоит принять гостя.

– Кого? – быстро спросил Роберт, в душе которого вспыхнула надежда, что сенешаль опередил его.

– Вашего брата, сэр.

Не успели эти слова слететь с губ Эндрю, как Роберт уже и сам заметил человека, застывшего в арочном дверном проеме. Темноволосый, в коричневой сутане, Александр Брюс сливался с тенями.

– Я позабочусь о ваших людях, сэр. Вам следует побеседовать со своим братом наедине. – Тон Бойда был мрачен. – Как я уже говорил, в главном зале тепло и сухо.

Оставив своего коменданта определять на ночлег усталых рыцарей, Роберт зашагал по усыпанному каменной крошкой двору к дверям, где его поджидал брат. Он заметил, как по серьезному и даже торжественному лицу Александра промелькнула тень беспокойства. Его брату полагалось бы находиться в Кембридже, завершать обучение. Занять должность настоятеля собора в Глазго, пожалованную ему королем, он должен был лишь в конце года.

– Брат, – приветствовал его Роберт и коротко обнял. – Что привело тебя сюда?

Александр столь же неловко ответил на приветствие.

– Я ждал тебя. Ко двору короля я прибыл две недели назад. Мне сказали, что ты должен будешь появиться здесь. – Взгляд его оставался твердым и обвиняющим, но затем он покачал головой и отвернулся. – Пойдем.

Роберт стиснул зубы, помня, что младший брат всегда старался оставить последнее слово за собой и что, даже если нажать на него, он лишь будет упорно молчать до последнего. Поэтому он без слов последовал за ним по тускло освещенному коридору в главный зал.

А тот являл собой жалкое зрелище. Стены почернели от дыма. Исчезли длинные столы и лавки, некогда заполнявшие большое помещение, сейчас превратившееся в пустую скорлупу не первой свежести, в которой гуляло эхо разбивающихся о скалы волн. На полу валялись одеяла и груды вещей – главный зал явно служил казармой Бойду и его людям. На стенах в железных кронштейнах горели несколько факелов.

Увидев на стене обгорелую тряпку, Роберт подошел к ней. Приподняв обугленный край, он сообразил, что это – все, что осталось от гобелена, на котором Малкольм Канмор убивает своего соперника Макбета и захватывает трон, положив тем самым начало династии, к которой принадлежал и клан Брюсов.

Александр несколько мгновений смотрел на него, прежде чем заговорить.

– У меня есть для тебя новости, брат. – Он глубоко вздохнул, когда Роберт повернулся к нему. – Наш отец скончался.

Роберт выпустил из рук изуродованный гобелен, и тот, съежившись, прильнул к стене.

– Зимой он простудил легкие и больше так и не оправился. Он умер вскоре после Рождества.

Роберт прислонился к стене. Перед его внутренним взором промелькнуло воспоминание: вот этот самый зал полон музыки и света, его отец стоит за главным столом, держа в руке кубок, и смотрит, как Марджори танцует с их новорожденной дочерью Кристиной на руках. Пока его супруга кружилась в такт музыке, Кристина громко агукала от восторга, а на губах отца играла счастливая улыбка.

Стена вдруг показалась ему сырой и холодной. Он чувствовал на губах привкус сгоревшего дерева, заплесневелого камня и соленой воды.

– Я отправил послания Изабелле в Норвегию, а Кристине, Мэри и Матильде – в Мар, – высокопарно продолжал Александр. – Полагаю, ты сумеешь известить о случившемся наших братьев?