Джеймс Роллинс - Седьмая казнь

Наконец-то!

Она подошла к столу, где лежали ножи, заточенные до остроты бритвы. Валя выбрала самый старый. Он принадлежал ее бабушке, жительнице глухого сибирского села, которая во Вторую мировую воевала с немцами в составе 588-го ночного легкобомбардировочного авиаполка. В это подразделение входили только женщины. Они управляли старыми бипланами По-2 «Кукурузник» конструктора Поликарпова, слишком медленными для дневных полетов. Поэтому женщины-пилоты поднимались в воздух после захода солнца, тихо планировали над нацистскими зенитными установками и сбрасывали бомбы на ничего не подозревающий вражеский лагерь. За смертоносное мастерство и бесстрашие летчиц прозвали «ночными ведьмами».

Валя улыбнулась. Бабулю неспроста потянуло в «ночные ведьмы». Она повертела старый клинок в руках, провела пальцем по черной рукоятке. Ее вырезала в полнолуние из живой сибирской ели сама бабушка. Кинжал назывался атам , его использовали в магических ритуалах. Бабушка была уважаемой знахаркой, деревенской целительницей. Свои знания и инструменты она передала дочери, матери Вали и Антона.

Как оказалось, на беду.

В глухих деревнях процветали суеверия и предубеждения. Несколько неурожайных лет в суровом сибирском климате – и люди начали искать виноватого. На эту роль замечательно подошла вдова с двумя странными бледными детьми. Им пришлось бросить дом и бежать. В конце концов их занесло в Москву без гроша в кармане, и матери осталось лишь одно – пойти в проститутки. Милосердная судьба спасла мать от долгих унижений: через год ее убил клиент. Валя застала его на месте преступления и, обезумев от ярости, проткнула мужчину бабушкиным кинжалом. Так орудие исцеления превратилось в орудие смерти.

Двенадцатилетняя Валя с одиннадцатилетним Антоном очутились на улице, где они озверели и одичали. Потом свирепых альбиносов нашла Гильдия и превратила их ярость в мастерство.

Валя посмотрела в зеркало над столом. Она запудрила свою особую примету, но солнце просвечивало даже сквозь пудру. Брат с сестрой изуродовали себе лицо татуировкой в знак того, что они всегда будут вместе.

Ничто не длится вечно…

Валя горько вздохнула. Антон нашел ей замену.

Она перевела взгляд со своего отражения на атам в руке. Этим ножом полагалось выреза́ть могущественные символы на свечах и магических тотемах. Валя же использовала его для других, темных целей: метила лоб своих жертв недобрым глазом, позаимствованным, кстати, из здешних краев, – стилизованным вариантом ока Гора.

Она мысленно увидела женщину, которая уничтожила Гильдию, которая вышвырнула Валю с братом на улицу, – и вонзила клинок в стол. Затем стала медленно вырезать в дереве новый зарок и пообещала себе освятить этим знаком предательницу.

Закончив, Валя полюбовалась результатом.

Антон не сдержал данную мне клятву, но я свое обещание выполню.

2 июня, 11 часов 44 минуты по восточному летнему времени

Вашингтон, округ Колумбия

– Грей с ребятами благополучно приземлились в Хартуме, – объявила Кэт.

Она вошла в кабинет директора и сразу оценила гору стаканчиков из «Старбакс» на столе.

Многовато для утра.

Пейнтер молча поднял руку, прося подождать; директор сидел, сгорбившись, над толстой папкой. Три настенных экрана у него за спиной показывали разные картинки. Один беззвучно транслировал канал Би-би-си, второй передавал карту с постоянно обновляющимися данными Центра по контролю и профилактике заболеваний, а третий озадачивал. На нем застыло изображение пустого кабинета. Передача шла через веб-камеру. Кэт заинтересованно присмотрелась. Заметила отодвинутое от стола офисное кресло, книжную полку на стене, заголовки книг – на английском и арабском.

Затем в кресло села знакомая фигура. От неожиданности у Кэт перехватило дыхание. Это был ее муж.

Монк заметил Кэт и приблизил лицо к веб-камере.

– Привет, любимая.

Кэт обошла стол Пейнтера, встала поближе к экрану и микрофону.

– Ты где?

Монк огляделся.

– Добрые люди в НАМРУ-3 выделили нам кабинет. Он в подвале, зато рядом с их медицинской библиотекой.

Монк вместе с креслом отъехал в сторону.

– Ты куда?!

– Привет, Кэт. – На экране возникло другое лицо.

Доктор Илеара Кану была одета в короткий медицинский халат, темные волосы скромно убраны под шарф. Под мышкой она зажимала стопку журналов.