Джеймс Роллинс: Последний оракул

– Дитя, – заговорила Пифия, – расскажи нам больше об этом юноше и пророчестве конца, которое он нашептал тебе. Где он поднимется?

– Из меня, – еле слышно сорвалось с маленьких губ. – Из моих снов.

Маленькие пальчики нашли руку Пифии и стиснули ее.

С губ девочки продолжали падать слова:

– Твой дом опустел… твои источники пересохли. Но начнет бить новый источник провидения.

Руки Пифии крепче сжали тело девочки. Слишком долго храм умирал медленной смертью.

– Новый источник… – В ее голосе прозвучала надежда. – Здесь, в Дельфах?

Губы девочки двигались, но слов не было слышно. Пифия встряхнула ребенка.

– Где?

Девочка подняла прозрачную руку и положила ее себе на живот. В тот же момент Пифию посетило видение: звонкий серебристый ключ бьет из пупка девочки, из самой ее утробы. Новый источник. Но было ли это видение послано Аполлоном? Или его породила надежда, жившая в ее душе?

Пронзительный крик заставил ее вздрогнуть. Послышались грубые голоса. По ступеням в пещеру скатилась фигура в белом. Это была одна из старух, стороживших священный огонь. Она прижимала руку к плечу, а между ее пальцами торчал наконечник стрелы. Из-под ладони текла алая кровь.

– Слишком поздно! – крикнула женщина и рухнула на колени. – Римляне…

Пифия слышала слова сестры, но продолжала оставаться в трансе, вызванном испарениями. Внутренним взором она видела девочку, из которой бил прозрачный ключ, новый источник пророческой силы. Но одновременно с этим Пифия ощущала вонь от факелов римлян. Кровь и дым вошли в ее видение. Теперь из источника бежала тонкая черно-красная струйка и текла в будущее.

Ребенок внезапно обмяк на ее руках, окончательно заблудившись в испарениях. Пифия же видела темный поток, истекающий из черной фигуры… Тени юноши. Позади него бушевало пламя.

В ее мозгу эхом прозвучали слова, произнесенные девочкой месяц назад. «Брат иудейского юноши… Тот, кто подожжет весь мир».

Пифия держала безжизненное тело девочки. Пророчество ребенка сулило страшный конец и одновременно спасение. Может, было бы лучше отдать ее имперскому легиону и положить конец столь неопределенному будущему здесь? Сверху доносились все те же грубые голоса. Искать спасения было уже негде. Разве что в смерти.

Она все еще была захвачена видением.

Ребенка послал Аполлон. Послал Пифии.

«Начнет бить новый источник…»

Она сделала глубокий вдох, впуская в себя Аполлона.

«Что я должна делать?»

Римский центурион пересек зал. Он получил ясный приказ: убить девочку, предрекавшую конец империи. Прошлой ночью они захватили одну из храмовых прислужниц, и под кнутом, прежде чем он отдал ее на потеху своим солдатам, она призналась, что ребенок все еще находится в храме.

– Принесите факелы! – крикнул он. – Обыщите каждый угол!

Его внимание – и меч – привлекло движение в задней части зала. Из тени вышла женщина. Пошатываясь и спотыкаясь на каждом шагу, она шла как слепая. На ней был белый хитон, а голову украшал венок из лавровых ветвей.

Он знал, кто стоит перед ним.

Дельфийский оракул.

Центурион подавил дрожь страха. Подобно многим другим солдатам, он до сих пор втайне был подвержен старым суевериям. Он даже приносил быков в жертву богу Митре и совершал омовения в их крови. Избавиться от этого было невозможно.

– Кто посмел осквернить храм Аполлона? – воскликнула она.

Ощущая на себе тяжелые взгляды солдат, центурион приблизился к женщине.

– Приведи девчонку, – потребовал он.

– Ее нет. Вам до нее не добраться.

Центурион знал, что это невозможно. Храм был окружен.

И все же беспокойство толкало его вперед.

Оракул преградила ему путь к ступеням и уперлась ладонью в его нагрудник.

– Мужчинам запрещено входить в адитон!

– Только не императору. А я здесь – по его указу.

Женщина отказывалась пропустить его.

– Ты не пройдешь!

У центуриона был приказ, заверенный печатью императора Феодосия, который ему вручил императорский сын Аркадий. Старые боги должны замолчать, их храмы – исчезнуть. По всей империи, включая Дельфы. Однако помимо этих указаний центурион получил еще одно.

И он его выполнит.

Он глубоко, по самую рукоять, вонзил меч в живот оракулу. Из ее горла вырвался хрип, и она повалилась ему на плечо, как падает женщина в объятия возлюбленного. Центурион грубо оттолкнул ее от себя.

Кровь выплеснулась на его доспехи и на пол.

Оракул упала на мраморные плиты и перекатилась на бок. Дрожащая рука протянулась к луже ее собственной крови и осталась в ней.