Джеймс Роллинс - Последний оракул

Юрий кивнул, а когда он заговорил, в его голосе звучала отцовская гордость:

– С ее помощью и с помощью ее брата-близнеца нам, возможно, удалось наконец преодолеть барьер.

– Жаль только, что у нее не получается действовать быстрее, – презрительно фыркнул Мэпплторп. – У дочери моего шурина сын – аутист. Я вам об этом не рассказывал? Но он не идиот савант, поскольку даже шнурки с трудом завязывает.

– Надо говорить «аутист-савант»! – ощетинился Юрий.

Его собеседник лишь равнодушно передернул плечами.

Этот американец все сильнее раздражал Юрия. Подобно Мэпплторпу, очень немногие, даже медики, имели глубокое представление о сути аутизма. А вот Юрий знал это психическое отклонение досконально, поскольку был очень близко с ним знаком. На самом деле это был целый набор нарушений, который выражался в отсутствии контакта с окружающими, эмоциональной холодности и неадекватной реакции на происходящие вокруг события. У детей, страдающих этим недугом, отмечались тики, задержка в развитии речи, патологическая привязанность к отдельным предметам и неуместные монотонные манипуляции с ними, а часто и дисфункциональное отношение к событиям и людям.

Однако иногда это психическое нарушение творило чудеса.

В редких случаях дети-аутисты демонстрировали блестящие способности в какой-нибудь узкой сфере, как, например, математика, музыка или живопись. Таких называли савантами, и они составляли десять процентов от всех детей, страдающих аутизмом. Однако Юрия интересовали даже не они, а еще более редкие индивидуумы, получившие название «саванты-уникумы», те аутисты, талант которых находился на уровне подлинного гения. По всему миру таких можно было насчитать меньше сорока. Но даже среди этих исключительных личностей существовала горстка тех, по сравнению с которыми все остальные казались гномиками.

Все они произошли из одной генетической линии.

В мозгу Юрия вспыхнуло слово, давным-давно сказанное ему старой цыганкой. Шовихани.

Он смотрел сквозь зеркальное стекло на темноволосую девочку.

– Мы не должны допустить, чтобы хоть одна живая душа пронюхала о том, чем мы здесь занимаемся, – забормотал рядом с ним Мэпплторп. – Иначе Нюрнбергский процесс над нацистскими военными преступниками покажется нам разбором мелкого дорожно-транспортного происшествия.

Юрий не ответил. Вряд ли Мэпплторп осознавал масштаб проведенных им исследований, но Юрию приходилось иметь с ним дело, поскольку после падения Берлинской стены ему понадобились новые источники финансирования, чтобы продолжить свою работу. Целых десять лет он осторожно зондировал почву в Америке. Сначала все казалось безнадежным, но затем политический климат изменился. В результате начавшейся глобальной войны с международным терроризмом стали возникать новые альянсы, заключаться новые союзы. Бывшие враги стали друзьями. Но, что еще более важно, пали границы собственности. Пришла новая эра, а вместе с ней и новая мораль. Броское изречение «Цель оправдывает средства» обрело силу закона.

Любые средства.

При условии, если это служит всеобщему благу.

Правительство Юрия знало это всегда, а вот американцам пришлось учиться, когда суровая реальность прижала их к стене.

Юрия вывел из задумчивости Мэпплторп.

– Что она делает? – спросил американец, указывая на стекло.

Юрий встал. Саша все так же стояла у пюпитра, только теперь в ее руке был не зеленый, а черный фломастер. Ее рука летала вверх и вниз над листом ватмана, рисуя какие-то прямоугольные фигуры, в которых было невозможно угадать какой-либо конкретный образ. Сначала она рисовала в одном углу, затем – в другом.

Мэпплторп насмешливо фыркнул.

– А вы еще утверждали, что девочка обладает талантом в живописи.

– Так и есть.

Саша продолжала работать. Большой зеленый прямоугольник, который она нарисовала сначала, постепенно заполнялся черными угловатыми фигурами и зигзагами. Другую руку она держала отставленной в сторону, перпендикулярно к туловищу, которое словно одеревенело. Она как будто пыталась сохранить равновесие, сопротивляясь некоей потусторонней силе.

Наконец обе ее руки упали вдоль тела.

Она отвернулась от пюпитра, села, скрестив ноги по-турецки, и стала раскачиваться из стороны в сторону. Ее лоб покрывали мелкие капельки пота. Протянув руку, она взяла валявшийся рядом игрушечный деревянный кубик и принялась методично поворачивать его в одну и ту же сторону, будто пытаясь разгадать какую-то головоломку, видимую только ей.