Джеймс Роллинс - Последний оракул

Мальчик дрожал, и Марта почувствовала это. Она негромко заухала, обернулась и посмотрела на Монка. Тот встал и подошел к ним.

В отсветах огня, горевшего в печке, лицо Петра казалось белым как полотно. Монк прижал ладонь к его лбу.

У мальчика был жар. Он буквально пылал.

Не хватало ему только больного ребенка!

Будет ли этому конец?

Ответом на его безмолвный вопрос стал дикий рев. Начавшись как глухое горловое рычание, он за доли секунды набрал полную силу. Он напомнил Монку звук работающей на предельных оборотах бензопилы.

С противоположной стороны послышался рев второго зверя.

Эти жуткие звуки заставили Константина и Киску вскочить на ноги.

Все произошло совершенно неожиданно. Монк не слышал никаких звуков, которые выдали бы приближение тигров. Их появление стало неожиданностью даже для Петра. То ли из-за высокой температуры, то ли из-за усталости его удивительный дар, вопреки надеждам Монка, не сработал.

Избушка не могла служить надежной защитой. Тигр – три с половиной центнера сплошных мускулов – мог легко выбить хлипкую дверь или, запрыгнув на крышу, в считаные секунды проделать в ней дыру. Но пока они с рычанием кружили вокруг избушки, примеривались.

Константин напомнил им еще об одной опасности. Даже если тигры не попытаются ворваться в избушку, вслед за ними обязательно придут другие охотники – двуногие. Поэтому они не могли оставаться здесь, как мыши в мышеловке под присмотром тигров.

Поскольку выбора не оставалось, они начали действовать.

Монк вытащил из-за пояса длинный нож с острым концом, который они нашли в шкафу, и зажал его деревянную рукоятку зубами. Затем он подошел к печке и сунул в очаг конец длинной палки, которую еще раньше выстругал из ствола молодой сосенки и заострил. Смолистое дерево вспыхнуло почти сразу, и через минуту Монк держал в руке полутораметровый факел-копье.

Затем он поспешил в противоположный конец комнаты и использовал факел, чтобы поджечь внутреннюю часть соломенной крыши. Монк также вылил на тряпки остатки керосина из лампы, рассовал их под стрехи и тоже поджег.

Огонь занялся быстро.

Огромные кошки выли на высоких октавах, и их крики резали ночь словно зазубренными ножами.

Позади Монка Константин отодрал две сосновые половые доски. Монк все тем же ножом заранее наполовину вытащил старые гвозди и ослабил доски. Поскольку изба стояла на коротких сваях, между ее днищем и землей оставалось пустое пространство – слишком узкое для Монка, но достаточное для того, чтобы под избушкой смогли проползти дети и Марта.

Тем временем Киска, находившаяся возле единственного окна избушки, расположенного напротив двери, отворила деревянные ставни и настежь распахнула окно.

Монк отшвырнул стол от двери.

Все готово. Медлить больше нельзя. Он подал своим маленьким спутникам знак спускаться. Дым уже заполнил верхнюю часть домика, сверху накатывались волны жара.

Марта помогла Петру спуститься в отверстие в полу. Следующей была Киска. Константин, прежде чем нырнуть в дыру, посмотрел на Монка. Проснувшись, старший из детей уже не выглядел ребенком, а вновь превратился в сурового и решительного молодого человека.

– Будь осторожен, – попросил он Монка, прыгнул в дыру и исчез.

Задача Монка заключалась в том, чтобы отвлечь тигров от детей. Горящая крыша и дым собьют их с толку, а Монк должен усилить этот эффект. Сжимая факел в руке, он досчитал до десяти, а затем изо всех сил ударил ногой в покоробившуюся дверь. С хрустом ломающихся досок она открылась нараспашку и громко ударилась о внешнюю стену избушки. Всего в метре от него присел на все четыре лапы тигр. Огромная лапа с когтями-кинжалами царапнула воздух, словно пытаясь схватить человека.

Тигриный эквивалент человеческого ругательства.

Полсекунды понадобилось Монку, чтобы рассмотреть зверя. Это была махина двух с половиной метров в длину: краснооранжевая шкура с черными полосами, янтарные глаза, в которых плясало отражение огня, полыхавшего на крыше, открытая пасть и розовый язык в клетке из огромных клыков.

Монк взмахнул палкой, описав в воздухе огненную дугу. Его сердце колотилось охотничьим барабаном, и этот ритм тянулся в доисторические времена, когда люди выходили на охоту из пещер.

Как и рассчитывал Монк, громкий удар двери привлек к входу в избушку второго тигра. Тот выпрыгнул из-за левого угла домика и прильнул к земле смутным пятном полосатой шкуры и массивных лап.