Уилбур Смит - Божество пустыни

– Великий фараон и царевны, прошу вас приблизиться и послушать доблестного воина из отряда Синего Крокодила, который плавал с вельможей Таитой. – Он сделал выразительную паузу. – Представляю вам сотника Зараса.

Все замерли, когда из-за занавеса вышел Зарас и склонился перед фараоном, удивленным не меньше всех собравшихся. Я подумал, что из всех присутствующих я, вероятно, единственный, кто когда-либо слышал о сотнике Зарасе из отряда Синего Крокодила. И тут в моем сознании что-то встало точно на место, как входит в ножны кинжал.

Я быстро посмотрел туда, где между благородными Кратасом и Мадалеком, хранителем царской казны, сидела царевна Техути. Она подалась вперед, ее лицо горело, и она не сводила с Зараса восторженного взгляда. Она была не настолько глупа, чтобы привлечь к себе внимание рукоплесканиями или как-то иначе выразив, что одобряет выбор Атона, но я знал, что это ее рук дело. Каким-то образом она заставила Атона принять это нелепое решение.

Я всегда верно оценивал умение моих царевен манипулировать, но это показалось мне настоящим колдовством. Я посмотрел на Бекату и сразу понял, что она участвовала в заговоре.

По другую сторону стола она корчила гримасы, пытаясь привлечь внимание сестры. Техути словно не видела этого.

Я страшно рассердился. Но одновременно исполнился сочувствия к Зарасу. Он прекрасный молодой человек и отличный сотник, я полюбил его, как отец любит сына. И вот теперь он готов выставить себя на посмешище перед всем миром. Из-за жестокости этих двух бессердечных лисиц царского рода.

Я снова посмотрел на Зараса. Он, как будто не понимая, какая катастрофа его ждет, стоял в своих доспехах, высокий, красивый и собранный. Я хотел бы сделать что-нибудь для его спасения, но был бессилен. Возможно, он и доведет свое сочинение до конца, точно неуспешный школьник, но строгие судьи всегда будут сравнивать его усилия с произведениями Резы или Тояка или даже, да спасут нас от этого боги и богини, со знаменитыми жемчужинами поэзии, сочиненными мною.

Потом я услышал мягкие женские голоса – звук, похожий на гудение пчел, когда они перелетают с цветка на цветок за нектаром. Я посмотрел на собравшихся и увидел, что Техути не единственная оценивает Зараса. Некоторые женщины постарше проявляли к нему более откровенный интерес. Они улыбались и перешептывались, прикрываясь веерами. Зарас никогда еще не бывал при дворе, и им не доводилось бросить на него свой похотливый взгляд.

Но вот Зарас сделал повелительный жест, и все в шатре застыли; я даже услышал лай шакала в пустыне.

Зарас заговорил. Я слышал, как он отдает приказы своим людям, руководит ими в бою, подбадривает, когда они готовы дрогнуть, – но не сознавал, какого тембра и глубины его голос. Этот голос звенел, как колокол, и реял, как хамсин над дюнами. Он гремел, как бурное море, обрушивающееся на рифы, и вздыхал, как ветер в высоких ветвях кедра.

С первых же строк он захватил всех собравшихся.

Выбор слов был исключительный. Даже я, вероятно, не мог бы его улучшить. Ритм стиха действовал гипнотически, а повествование зачаровывало. Зарас увлек за собой слушателей, как разлив Нила увлекает за собой береговой мусор.

Когда он описывал полет трех стрел, которыми я убил гиксосского узурпатора Беона, все вельможи Египта вскочили и одобрительно закричали, а фараон так сильно сжал мое предплечье, что синяки потом не сходили много дней.

Я обнаружил, что и сам смеюсь и плачу вместе со всеми, а под конец встал и рукоплескал со всеми собравшимися.

Произнеся последние строки, Зарас повернулся к входу в большой шатер и раскинул руки.

– И тогда обратился благородный Таита ко всем богам Египта и к фараону Тамосу: «Это лишь знак того, что я завоевал для вас. Лишь тысячная часть сокровища, что я отдаю вам. Доказательство и свидетельство любви и долга, которые я приношу тебе, фараон Тамос!»

Из пустыни донесся торжественный бой барабанов, и в шатер вошли десять воинов в доспехах и шлемах. Они несли поддон, на котором лежала груда сверкающих серебряных слитков.

Все как один вскочили, раздались громовые клики и взволнованные похвалы:

– Да здравствует великий фараон! – вскричали все, а потом: – Хвала сиятельному Таите!

Когда Зарас закончил, его не отпустили. Фараон несколько минут разговаривал с ним, мужчины пожимали ему руку и хлопали по спине, а кое-кто из женщин, выпивших вина больше прочих, хихикали и норовили потереться о него, как кошки.