Петроний Аматуни - Чао

— Почему ты назвал нас внуками позора и подлости? — недовольно спросил один из слушателей. — Ведь мы волшебники…

— Сейчас вы просто немощные пенсионеры! — презрительно ответил Абдул-Надул. — Спасибо Повелителю, что он дал вам приют и убрал из города, где давно смеются над вами. Теперь любой ребенок сам включает свет, разговаривает в трубку с приятелем, которого не увидит даже самый зоркий глаз, летает по воздуху и настраивает телевизор… А что умеете вы?

— Но ведь это временно. Повелитель спасет нас от забвения. Он тоже болен, но ты с ним вежлив…

— Он — другое дело, — объяснил Абдул-Надул. — Повелитель крепче вас и еще кое-что умеет. А вас я не боюсь и могу обзывать как угодно! Или вы недовольны мной?

— О Мудрейший из Мудрых! — хором отвечали ему. — Ты по-прежнему являешь пример неиссякаемой смекалки. Поспеши же наполнить этот сундук ледяными осколками своего исцеляющего красноречия.

— Я люблю исцелять, — гордо откинув голову, начал свой очередной рассказ Абдул-Надул. — Звуки моего голоса — самое верное лекарство не только для меня… Аллах наградил меня ушами длинными, как у осла, и чуткими, как у доносчика. Мне не было еще и двенадцати лет, когда я научился расписываться на поверхности воды и прочел первую страницу корана. Однажды отец измерял мои познания, но я не ответил ни на один его вопрос, ибо молчит не только тот, кто ничего не знает, но и тот, кто знает все. И он сказал мне: «Ты уже не станешь умнее, чем есть. Иди по свету и ищи себе занятие. Люди говорят, что ты неизлечимо болен головой, и никто не знает средства сделать тебя здоровым. Пусть аллах поможет тебе найти врачевателя, способного избавить от недуга».

Я послушался его, собрался и пошел. На седьмой день пути я встретил странника в лохмотьях. Он сидел на пеньке и смотрел на солнце.

«Чем ты занят, неизвестный человек?» — спросил я.

«Я хочу определить, сколько золотых монет надо иметь, чтобы купить солнце».

Я окунул свой язык в океан мудрости и еще спросил:

«Но к чему тебе это? Ведь у тебя в кармане, наверное, нет ни гроша?»

«Верно, — согласился голодранец. — Но так уж я устроен. Когда голоден — думаю о самой изысканной пище. Когда гол — мечтаю о царских одеждах, а когда нищ — представляю себя богаче халифа».

Его слова открыли мне самый короткий путь к знаниям и здоровью. «К чему терзать себя горькими годами учения да искать врачевателей, — подумал я, — коль есть такой простой способ?»

С той поры я стал думать только о том, какой я умный и необыкновенный человек. Уже месяц спустя я укрепился в сознании своего превосходства, а когда стал рассказывать остальным о своем уме, то и вовсе почувствовал: еще одна искра знания — и я взорвусь! Ведь чем красноречивее хвалишь себя, тем больше веришь себе, тем основательнее тонешь в озерах совершенства. Нет приятнее занятия, чем восхваление самого себя!

Слава обо мне вначале плелась черепахой, а затем помчалась быстрее газели. Так она дошла и до ушей нашего Великого Повелителя, и он пожелал меня послушать.

А было это так…

Однажды я сидел в тени пальмы и, наслаждаясь прохладой оазиса, писал автопортрет, то есть рисовал себя, изображая карандашом Мудрейшего из Мудрых.

Вдруг откуда ни возьмись в небе летит караван сундуков, связанных друг с другом наподобие верблюдов.

Не прошло и минуты, как сундуки опустились на землю возле меня. Крышка переднего была открыта, в нем сидел самый толстый в мире человек с бритой головой, на которой была расписная ковровая тюбетейка.

«Не ты ли знаменитый рассказчик?» — спросил он.

«Да, я. А ты кто такой?»

«Я повелитель Чинар-бека, под корнями которого находится Волшебный Лабиринт, где живут мои врачеватели. Вот уже лет двести, как я стал прихварывать, а недавно чуть не умер — так мне было плохо…»

«Сочувствую тебе. Надо лечиться».

«Я собрал лучших мудрецов и врачевателей, — рассказал наш Повелитель. — Да что-то пока мало от них толку. Кое-кто посоветовал совершить кругосветное путешествие, и вот теперь я заканчиваю свои странствия. А чем ты занят сейчас?»

«Пишу свой портрет».

«Какой же это портрет? — удивился Повелитель Чинар-бека. — Я вижу точку в середине, какие-то линии и круги…»

«Точка в середине — это я сам, — объяснил я. — Треугольник означает утро, день и вечер. Круги — это мудрость моего ума, которому нет ни начала, ни конца. Дело в том, что я умнее всех; сущность вещей, какие только есть на свете, заключена во мне самом, и знания расходятся от меня, как круги по воде».