Тимур Ибатулин - Как мы с папой...[сборник рассказов]

— Смотри!

— Да уж…

Подошел поезд.

Папа поступил правильно — он придвинулся ближе к женщине, и я видел, как он незаметно для других держал руки наготове пока она входила. А потом он оглянулся, посмотрел на сидевших людей. Ближняя, женщина с ребенком, его не заинтересовала. Чуть дальше сидела женщина еще не старая, но и не молодая. Внешний вид её говорил что с ней лучше не связываться. Третьим был верзила с телефоном. Папа его увидел и стал разглядывать остальных. За верзилой сидели только женщины и дети. Папа вздохнул и дотянулся рукой до верзилы. Верзила резко поднял голову, посмотрел на папу и угрожающе начал вставать. Папа… папа показал рукой на тетю с животом.

— Б-беременная, — объяснил папа.

— А-а… — ответил Верзила и встал.

Папа протянул руку мимо Верзилы, немного отодвинул стоявшую рядом женщину и дотянулся до беременной. Она благодарно улыбнулась и села. А я увидел, что женщина которую папа отодвинул, она… тоже с пузом, только не с таким большим еще.

— Па-а, — дернул я за отцовский рукав, — а она тоже…

— Что?

— Беременная! Что, что…

Папа понял и начал озираться подыскивая место, потом пододвинулся к Верзиле и что–то сказал. Я расслышал только «тоже беременная». Верзила рассмеялся и уткнулся заново в свой телефон. Он, верзила то есть, тоже часто оглядывался, но я понял, что он хочет сам сесть и ищет свободные места. А когда я заметил рядом с ним еще одну беременную женщину, уже третью, то он, верзила то есть, вообще выбежал из вагона. Я его потом увидел за стеклом — в соседнем вагоне.

А мы с папой переглянулись и начали устраивать всех беременных, просьбами и уговорами освобождая для них места. На нас уже смотрел весь вагон. А беременные все прибывали и прибывали… Это потому что я в конце вагона углядел еще одну, а потом еще… Последняя засмеялась и сказала:

— Я сейчас выхожу! Спасибо!

А я все бегал и бегал по вагону — приглядываясь. Народ улыбался.

А потом я вспомнил передачу о денежных хранилищах и рассказ папы. Я подбежал к нему и восхищенно спросил:

— Папа, а помнишь ты рассказывал про спецвагон для перевозки денег?

— Ну?

— Папа, мы с тобой в таком спецвагоне… Только он для беременных!

— Хм… — крякнул пожилой аккуратный мужчина с тростью и, почесав затылок, рассмеялся, — «спецвагон для беременных…» — однако!

После того как я сказал про спецвагон, все как–то замолчали, и слова мужчины, казалось, зависли в воздухе. Женщины посмотрели на мужчин, а мужчины вдруг заерзали на сиденьях и стали нестройно подниматься. Сидеть остались только спящие. Были ещё несколько человек, которые (я видел это) притворялись, что спят. Сразу столько сидений освободилось. Двое помялись и сели обратно, а остальные незаметно друг на друга поглядывали, но не садились. Тут вагон остановился, двери открылись и трое мужчин перешли в другой вагон, а оставшиеся посмотрели на вышедших и выскочили следом. Папа рассмеялся:

— Ну, смотри, Митька, что ты наделал?

— А что такого? — сказал я, — они меня испугались?!!

По вагону прошло веселье. Я смутился и стал молча смотреть на пробегающие за окном трубы. «А может это провода? — подумал я, — ну и пусть смеются, я никому плохого не делал!»

Я бы, наверное, долго расстраивался. Меня спасла очередная остановка. Двери раздвинулись и в проем ввалились люди. Много людей. И вместе с вошедшими вошла музыка. Такую музыку не спутать ни с какой другой. Я сразу понял, что это цыгане. Чистые звуки живо переплетались и сказочно превращались красивую, быструю и одновременно тягучую мелодию. Музыка приближалась и я уже, казалось, видел вскинутые в танце руки и цветастые платья; под черными волосами мне представлялись яркие большие сережки. И наконец показалась скрипка. Я смотрел во все глаза — не так часто у нас в городе увидишь цыган. Только цветастых платьев я не увидел, и сережек тоже. Скрипку держал светловолосый парень в желтой, как одуванчик футболке. А подыгрывала ему на черной гитаре девушка в салатовом, с длинными волной струящимися соломенными волосами.

Замечательно играли, мы даже чуть свою станцию не проехали.

По дороге к дому

На лестнице я увидел еще одну будущую маму и кивнув в её сторону привычно сказал папе:

— Па-а… Вот еще одна.

— Тише ты! — напряженным шепотом сказал папа, — под монастырь меня подведешь скоро!

Мы вышли из перехода. На улице мокрый асфальт, лужи и солнце. Я засмеялся — такая радость во мне поднялась!