Игорь Шиповских - Сказка о Чунхуа

И вполне понятно, что Чунхуа впилась в него глазами так, будто это был единственный юноша на всём белом свете. Сердце её дрогнуло, а по душе пронеслось то самое лёгкое смятение, которое обычно бывает в преддверии большой и чистой любви. И чем дольше Чунхуа смотрела на юношу, тем сильней ей хотелось приблизиться к нему, взять его за руку и пойти с ним далеко-далеко, за леса за горы, туда, где океан встречается с рассветом. В девичьем сознании Чунхуа уже появились чудесные картины их волшебного путешествия. А её трепетное сердечко всё больше и больше наполнялось любовью.

Но вдруг отец резко прекратил скандалить и велел крестьянам погрузить урожай в повозку. Разумеется, тот стройный и сильный юноша сразу вызвался помочь своим собратьям. Одним ловким движением он прихватил самые тяжёлые ящики и понёс их к повозке. И тут надо немного пояснить, что повозка та была не совсем обычная. Её специально изготовили для доставки моркови.

С виду она, конечно, казалась вполне респектабельной таратайкой достойной китайского мандарина высшего сословия. Однако сзади у неё имелась просторная ниша для перевозки ящиков с императорским урожаем. А впереди под палантином располагались места для двух пассажиров и возницы. Одним словом примечательная была повозка. Кстати все крестьяне её прекрасно знали и оттого при её приближении всегда были готовы к встрече с Шенхеном. Но вот встретить его дочь никто не ожидал.

А потому, когда красавец юноша привычным шагом подошёл к повозке, и уже было собрался поставить в неё ящики, с ним чуть обморок не случился. Увидев сидящую в тени палантина Чунхуа, бедняга так выпучил глаза и раскрыл рот, что стали видны все его тридцать два белоснежных зуба. Естественно такой его потешный вид тут же рассмешил Чунхуа, и она прыснула лёгким, весёлым смешком. Глядя на неё, юноша тоже расплылся в симпатичной, располагающей улыбке. Он еле совладал с собой, чтоб не уронить ящики с морковкой.

В следующую секунду глаза молодых людей встретились, и они с замиранием сердца стали разглядывать друг друга. Оба невероятно красивы, юны и чертовски обворожительны. Так что нет ничего удивительного, что юноша тут же без памяти влюбился в Чунхуа. Его чувства вспыхнули подобно молнии, ярко и обжигающе. И лишь окрики крестьян, идущих за ним, смогли отвлечь его от внезапного замешательства. Однако было поздно, всё уже свершилось, теперь в сердце юноши пылал неугасаемый огонь любви. Он машинально поставил ящики в повозку и отправился за оставшимися.

Все свои последующие передвижения юноша сопровождал томными вздохами и украдкими взглядами в сторону Чунхуа. Душа его уже сейчас рвалась к ней. Конечно же, Чунхуа заметила это его рвение, и чуть уловимыми экивоками дала ему понять, что он тоже её интересует. А пунцовый румянец смущения, вмиг покрывший её щёки, был тому прямое доказательство. Юноша также ответил ей еле заметным движением глаз, при этом недвусмысленно обозначая, что он восхищён её красотой.

Такие знаки внимания могут быть понятны только самим влюблённым, посторонний человек ничего не заметит и врядли в чём-либо разберётся. А потому никто не обратил внимания на их молчаливую беседу. Однако надолго их беседа не затянулась. Ящики были погружены, всякие пререкания с крестьянами прекращены и Шенхен быстро заняв место рядом с дочерью, направил повозку в обратный путь. Вот только она была на этом берегу, и раз её уже и след простыл. Всё произошло настолько быстро, что ни юноша, ни Чунхуа не успели понять, как разлучились, зато их сердца теперь были вместе навсегда.

Вскоре всё вернулась на круги своя, и стало как раньше. Чунхуа по-прежнему выезжала с отцом на поля за морковкой, а потом, переодевшись в мужскую одежду, под видом помощника доставляла плоды в императорский дворец. Потянулись заурядные дни полные рутины и ожидания. А ждала Чунхуа, когда там, за рекой опять созреет урожай, чтоб вновь отправиться туда и скорей увидеть своего возлюбленного.

Однако время шло, а урожай всё не зрел и не зрел. Терпение у Чунхуа было на пределе, её так и манило туда, прямо так и тянуло. А когда стало уже совсем невмоготу она начала думать, чтобы ей такого предпринять, дабы вырваться из дома и съездить за реку. Но ничего подходящего ей на ум не приходило. Да и что может прийти, когда в висках стучит только одно слово – «любовь». Трудно здраво мыслить в такие минуты.

Впрочем, безвыходных положений не бывает, и вскоре случилось то, что натолкнуло Чунхуа на одну неплохую мысль. Как-то после обеда они с батюшкой сидели у себя во дворце и, вглядываясь через окно вдаль, рассуждали о том, как бы им сделать так, чтоб совсем меж собой не ругаться. Хотя после той памятной поездки за реку, Чунхуа и так уже не перечила отцу. А он, видя это, решил закрепить такой результат. Ведь он возомнил себе, что это заслуга его воспитания и посчитал её своим большим достижением.